А вот это уже страшно! Когда до вас, до вашего сознания, начинает доходить, вся серьезность настоящего, положения дел. Когда вдруг внезапно, как будто кто-то, с глаз занавеску отдернул, и ты понимаешь, что «ковидный» госпиталь, больные вокруг, реанимация на первом этаже, где люди выживают или умирают, что все это не иллюзия, не сон.

Что все это в «заправду», и оно все! – Прямо вот здесь в твоей жизни, прямо перед тобой, в самой опасной близости от тебя, оно уже прямо касается тебя! Потому что ты сам болеешь этой страшной болезнью, которая убивает людей.

И только вот здесь ты начинаешь понимать, серьезность положения, в котором оказался, начинаешь понимать, что все по «взрослому» и пощады не будет. Начинаешь понимать, что очень легко, ты сам можешь, умереть и произойти это может в любое время.

Более того, это время никто не станет согласовывать с тобой, потому что ты сам больше не контролируешь происходящее, не контролируешь свою жизнь, не решаешь, что тебе делать, куда идти. Ты даже дышать сам уже не можешь. Смерть уже идет по твоему следу, она уже постучала в твою дверь и теперь она идет за тобой.

Утром я уже не снимал маску, не мог дышать без нее, да и с ней становилось дышать все труднее и труднее. Начал понимать что задыхаюсь. Вскоре за мной пришли, медбрат с креслом каталкой и кислородным баллоном и медсестра с санитаркой. Они мне объявили, что ввиду ухудшения моего состояния меня переводят в реанимацию на первом этаже.

Я еще пытался возражать, не хотел в реанимацию.

– Зачем мне в реанимацию? Я же живой в сознании, давайте я лучше здесь буду лечиться. Здесь как то спокойнее. Там люди умирают, мне там у вас будет страшно. Не надо меня в реанимацию.

– Тогда вы задохнетесь, и вас уже точно не повезут в реанимацию, вас отвезут в морг. – Спокойным голосом, но уверенно и убедительно, тоном не допускающем возражений, мне ответила, медицинская сестра.

Меня усадили в кресло, одели маску, вручили в руки баллон и повезли в реанимацию. По лестнице я спустился сам. Потом меня снова усадили в кресло и повезли по длинному пустому коридору первого этажа, туда, где находились палаты реанимационного отделения.

Меня везли по тому самому страшному коридору, который для многих становится последним отрезком пути, который они преодолевают в этой еще пока земной жизни …

Конструкция здания располагалась так, что лестница на второй этаж, где находились общие палаты, находилась в самом конце левого крыла больницы. Прямо по тому самому коридору, по обеим сторонам находились палаты для тяжелых больных, дальше приемное отделение.

Примерно на середине коридора располагались палаты реанимации все по одной левой стороне, а дальше по коридору снова палаты для тяжелобольных, а там, в конце коридора выход в тамбур запасного входа, а из него по другому коридору в морг.

Больных, которым становилось хуже, как мне, спускают по лестнице из общих палат второго этажа, дальше их везут как меня по этому коридору до одной из палат реанимации. Палаты расположены по левую сторону в середине коридора.

Там, тому, кого привезли, в схватке за жизнь со смертью, предстоит оборонять последний рубеж своей обороны. Там оставляют.

Неравная схватка, один на один со смертью… И потом когда схватка окончена, а это бывает по разному, иногда быстро, иногда затягивается на месяц и больше. Потом, снова везут по этому коридору дальше. Тех, кто выжил в палаты для тяжелобольных, восстанавливаться после реанимации, в те которые дальше по коридору. А тех, кто не выжил, везут дальше по коридору в морг.

Страшный коридор половину, которого ты проезжаешь живым, а вторую половину, уже как повезет. Если отстоишь, последний рубеж своей обороны, тоже проедешь в кресле каталке живым, когда выведут из реанимации и переведут в палаты для «тяжелых». А если нет, тогда на другой каталке, уже «застегнутым» в большой черный пакет из плотного, прочного пластика. Дорога жизни и смерти.