Запах кофе. Горький, знакомый. Звук капель, стучащих по карнизу. Виктор открыл глаза. Он лежал на полу своей квартиры-студии, в луже холодного пота. Утро пробивалось сквозь жалюзи, рисуя на стене полосатые тени.

– Чёрт… – он поднялся, опираясь на диван. Тело дрожало, как после марафона. Во рту пересохло, а в висках стучало. «Сколько времени?» Часы на кухне показывали 6:17.

Он потянулся к бутылке с водой, но взгляд зацепился за стену. Там, где вчера висел постер с видом Нью-Йорка, теперь красовалась картина. Не его рук дело.

– Что за… – Виктор подошёл ближе, сжимая бутылку так, что пластик затрещал.

Холст изображал девочку в плаще цвета ночного неба. Её рука протягивалась к силуэту человека с пустыми глазницами. Фон – спирали и геометрические фигуры, словно схемы чужого сознания. Краски казались свежими, влажными. Он протянул палец, но не осмелился прикоснуться.

– Галлюцинации, – прошептал он, отступая. – Переутомление. Надо выспаться.

Но сон не шёл. Виктор бродил по квартире, как призрак, наливая виски в стакан с дрожащих рук. Каждый угол комнаты вызывал подозрение: тень от торшера изгибалась слишком странно, узор на ковре будто двигался, если смотреть боковым зрением. Он включил телевизор – ток-шоу с громким смехом, – но голоса ведущих казались искусственными, как у роботов.

– Всё нормально, – он говорил вслух, будто проверяя реальность собственного голоса. – Всё на месте. Диван чёрный. Холодильник гудит. Часы тикают.

Но когда он повернулся к стене, картины уже не было. Только гвоздь, торчащий из обоев.

– Не может быть… – Виктор подошёл вплотную, водил ладонью по поверхности. Обои шершавые, чуть шероховатые. Ни намёка на краску. – Я схожу с ума.

На кухне зашипела кофеварка. Он не помнил, что включал её. Запах горелых зёрен смешался с ароматом виски, создавая тошнотворный коктейль. Виктор выпил залпом, чувствуя, как алкоголь обжигает горло. «Надо собраться. Вызвать доктора. Или… нет, они подумают, что я псих».

Он оделся на автомате: чёрная водолазка, кожаная куртка. В прихожей зеркало показало ему лицо незнакомца – осунувшееся, с тёмными кругами под глазами. «Спятишь, если будешь сидеть тут», – решил он и вышел на улицу.

Утро встретило его проливным дождём. Виктор шёл, не замечая луж. Прохожие с зонтами казались ему тенями, их лица размытыми пятнами. В ушах звенело, но не от тишины – от напряжения, будто мозг пытался уловить звук за гранью слуха.

– Вик! – чей-то голос пробился сквозь шум дождя.

Он обернулся. Сергей махал рукой из-под навеса кафе «Эклипс», прикрываясь газетой от дождя.

– Ты как призрак! Иди сюда!

Виктор замер, словно ноги вросли в асфальт. Кафе, которое он знал как свои пять пальцев, теперь казалось чужим. Вывеска светилась слишком ярко, а в окнах отражались не улицы, а какие-то иные пейзажи – горы, покрытые снегом, которых не было в их краях.

– Виктор! – Сергей нахмурился. – Ты в порядке?

Он сделал шаг, потом другой. Каждый движение давалось с усилием, будто воздух стал вязким.

– Просто не выспался, – буркнул он, заходя под навес. Запах свежей выпечки ударил в нос, заставив зажмуриться.

– Слушай, ты бледный, как… – Сергей замолчал, уставившись на стену за спиной Виктора.

Тот обернулся. На кирпичной кладке, между меню и плакатом с коктейлями, зияла трещина. Та самая – идеально ровная, сочащаяся светом.

– Ты… видишь это? – выдавил Виктор.

– Что? – Сергей покосился на стену. – Грязь? Да тут всегда…

– Нет! – Виктор ткнул пальцем в трещину. – Вот это! Свет!

Сергей медленно отвел взгляд, лицо стало маской вежливой озабоченности.

– Пошли, я угощу тебя кофе. Или тебе лучше чай?