– Никит, ты не обижайся. Понимаешь… – Вика попыталась погладить его, но он сбросил ее руку и встал.

– Я ж сказал – все! Дайте «стольник» на дорогу, и я пошел.

– Подожди, сейчас такси приедет, – Володя протянул в темноту деньги, – возьми. Темно-синие «Жигули», номер…

– Какие «Жигули»? Темно-синие, блин?.. Кто их ночью разглядит?.. Все, я пошел.

– Давай провожу, – Володя спрыгнул с крыльца, но голова Никиты уже исчезла, и только впереди раздался его голос:

– Не дождетесь, потому что все в этом мире относительно! Так еще Эйнштейн говорил!..

Скрипнула калитка, и Володе ничего не оставалось, как вернуться к опустевшему застолью.

– Мясо я собрала, а остальное пусть остается, а то темно.

– Птички утром доклюют, – Володя обнял жену, – пошли.

– Ты у меня сегодня такой молодец! – она прижалась к его пропахшей дымом футболке, – а Никита-то чего так напился? Из-за Машки, что ли?

– Причем тут Машка? Ты пойми, он же совсем не у дел – здоровый мужик; высшее образование (кажется, даже кандидатский сдавал в свое время); классные песни пишет; как говорят – «недурен собой», а что у него есть в жизни? Охранник – разве это работа? Жены нет, квартиры нет – до сих пор живет с мамой. Что ему остается? Только квасить.

– Не знаю… Жалко его – сопьется ведь. Надо ему как-то менять свою жизнь.

– Так это запросто!.. Сейчас, и линии судьбы спрямляют, и гороскопы корректируют, и карму чистят…

– Я серьезно, – обиделась Вика.

– А если серьезно, пойдем спать.

Они поднялись на крыльцо и замерли в неярком свете, падавшем из коридора – будто фигуры театра теней, а небо миллионами зрительских глаз взирало на них с умилением.

– Главное, чтоб добрался без приключений, – сказал Володя, запирая дверь, и, тем самым, подводя итог прошедшему вечеру.

Как попал домой, Никита помнил с трудом, а уж, тем более, принимал ли он душ и говорил ли «спокойной ночи», но разбудил его голос матери:

– Сынок, тебя к телефону, слышишь?

– Кто там? – он повернулся на бок, с радостью узнавая обстановку комнаты и то, что уже наступило утро. Значит, не совсем он допился, и «автопилот» пока работает четко.

– Не знаю, какой-то мужчина.

– Давай, – Никита нехотя протянул руку…

Микроавтобус угодил в яму, подпрыгнул, и от неожиданности Лиза повалилась на соседа, сидевшего у окна; почувствовала, как тот напрягся.

– Извините.

– Ничего страшного.

Услышав его голос, Лиза решила, что он может сбросить ее одним щелчком, как осенний лист. …С чего я так подумала? Вздохнула оттого, что ничего не понимала в этой жизни…

– …Я люблю тебя.

Лиза повернулась на бок. Теперь ее голова покоилась на сильной мужской руке, грудь прижималась к его груди, а правая нога обвивала его ноги. Так Лиза чувствовала всего мужчину, и это было очень приятно. Подумала, что сегодня они занимались любовью слишком мало, и ее организм еще не успел насытиться – вроде, аппетит только разыгрался, а огромный кулек с шоколадными конфетами уже спрятали высоко на шкаф (так всегда в детстве поступала бабушка, заботясь о том, чтоб Лиза не сделалась толстой и прыщавой).

Теперь она взрослая и красивая (неизвестно, правда, чьими стараниями), а образ этих недоеденных конфет, наверное, останется с ней навсегда. Бабушки давно нет, и теперь Лиза занимает однокомнатную квартиру, в которой даже стены за сорок лет, будто впитали бабушкины настроения… Хотя, причем здесь все эти глупости? Стены – это лишь кирпичи и никакого настроения у них быть не может…

Лиза высвободила руку и ласково провела пальцами по щеке Антона.

– А ты меня любишь?

– Конечно, дурочка, – он крепче прижал ее к себе, но Лизе показалось, что сделал он это как-то лениво, выполняя надоевшую обязанность.