Дети – не глупцы, они прекрасно видели, как я реагирую на это огромнейшее чудовище. Я еще раз нахмурилась, вернулась ко второй странице договора. Ага, так и есть, мантикора даже хвост (скорпионий, черт подери!) ко мне приблизила. Я сглотнула, глядя на совсем не безопасную штуку рядом с моей шеей. Мне ведь не угрожают?

– Вы погладьте, мамочка, не обижайте нашу Франсуа-Доминик, – почти что пропела Амелия.

– Да-да, не обижайте Франсуа-Доминик, она хорошая и ласковая, – заметила Эва. – Погладьте хвостик, она очень просит.

Хвостик (напоминаю, вполне себе скорпионий и с каплей подозрительной черно-зеленой жидкости на кончике, так напоминающей яд), снова приблизился ко мне. Не обижать мантикору, да? Я бы вообще посмотрела на того, кто может обидеть эту «ласковую и хорошую» девочку, вознамерившуюся капнуть на меня ядом.

– Маме так не нравится Франсуа-Доминик? – ехидно спросил Алекс.

– Очень нравится, – процедила я, оставаясь сидеть на стуле за столом.

А хотелось, очень хотелось дать деру! Например, в спальню Брайона. Вариантов-то у меня… один, ноль и все.

– Тогда наслаждайтесь! Франсуа-Доминик будет ночевать с вами все дни, пока не придет дядя! – ухмыльнулся Алекс. – Больше у вас такого шанса не будет, это же настоящее часть.

Радость неописуемая, прям не знаю, как выразить восторг.

– Но если вы будете скучать слишком сильно по ночному общению с очаровательной Франсуа-Доминик, то мы принесем ее портрет, – улыбнулась Амелия, сощуривая глаза.

Ага, в них так и читался намек, мол, оставим у вас портрет мантикоры, чтобы вы забыли, что есть спокойный сон. Ну или хотя бы пугались, когда просыпались и видели ее. Нет, на самом деле эта Франсуа не то что сильно страшненькой была, скорее, наоборот. Пушистое тело, красивая и гладкая грива, мордашка как у добродушного льва из мультика делали ее милой. Но вот все остальное…огромный рост, скорпионий хвост и несколько рядов зубов. Очарование меркло перед такими аргументами.

Я вздохнула и поняла, что с договором надо что-то делать. Что конкретно я не знала, поэтому оставалось одно.

– Портрет Доминик-Франсуа будет кстати, – заметила я, мысленно решив, что потом просто закрою его каким-нибудь пледиком. Не показывать же детишкам свою слабость так уж откровенно? – И хвост ее чудесный я тоже поглажу. Ровно в тот момент, когда вы приведете в порядок вторую и четвертую страницу нашего с вами договора.

– А что с ними не так? – невинно спросила Амелия. – Что вам не понравилось?

– Как будто вы сами не знаете, – фыркнула я, а потом презрительно добавила: – Ваша новая мама не дурочка. Подписывать не буду. Или могу сохранить, чтобы показать Брайону. Или вашему дяде?

Амелия переглянулась с Алексом, потом быстро сцапала документ и слегка нервно добавила:

– Наверное, учитель перестарался, когда подстраховывал нас, ха-ха. Мы… завтра все принесем.

Амелия заторопилась к выходу, а я услышала пробормотавшую себе под нос Эву:

– Как он вообще поняла? Раньше никто не догадывался…

– Тс-с, – шикнул Алекс, подталкивая Эву в спину. – Спокойной вам ночи, мамочка.

Мы переглянулись с мантикорой, она зевнула.

Я была уверена, что заметила ухмылку на ее мордашке. Так, остался всего один вопрос – хвост гладить или она об этом забыла?

Не забыла. Прекрасная Франсуа-Доминик нагло размахивала своим хвостом у меня перед носом. Еще и яд с кончика стряхивала. Оставалось радоваться, что у моего будущего муженька, если судить по поместью, денег завались, а потому всю продырявленную благодаря мантикоре мебель можно будет заменить без проблем.

– Гладить? – с легким сомнением спросила я больше себя саму, но неожиданно получила самый настоящий человеческий кивок от Франсуа-Доминик.