Действительно ли там моя дочь? Или это снова наглая ложь...

– Ты не можешь этого сделать! Я твоя жена по закону и будущая мать! Мы не в каменном веке! – и то, как словно образумить Надя пытается, выводит из себя до предела.

Нужно было самой быть разумной раньше. А сейчас...

Мой взгляд туманится, а мозг окончательно застилает гневом.

– Плевать мне на закон, слышишь?! Я сделаю всё, чтобы было по-моему! Сколько денег бы не потребовалось. А если ребёнок будет не моим... всё равно заберу его, вот только не себе. – никогда не позволял себе такого, но выкрикиваю каждое слово в лицо жене.

А когда она даже не знает уже, что ответить и просто таращится на меня во все глаза, явно забыв, как убедительнее и правильнее играть роль "святоши, которая ни в чём не виновата".

Снова делаю то, чего никогда бы даже подумать не мог, что позволю.

Чеканю ледяным тоном следующее:

– Ты окажешься на улице, а он в детском доме и ты никогда его не увидишь, если продолжишь перечить мне в том же духе!

6. 6 глава

Вздох застревает где-то в горле, а глаза стекленеют.

Я думала, что большей боли Егор причинить уже не может, после всего того, что уже было сделано, но нет... как же я ошибалась.

Мой муж оказывается не просто чертом, он снимает маску и показывает лицо настоящего дьявола. Самого главного монстра в аду.

Сперва замахнулся и ударил по стене прямо рядом с моей головой, что всё моё тело пробило крупной дрожью из-за воспоминаний о побоях от отца.

А теперь говорит такое, от чего я понимаю, что только сейчас по настоящему умираю и больше не могу любить этого человека. Потому что просто нечем.

Стужев только что уничтожил моё сердце.

Не изменой с моей подругой и не её беременностью. Не унижением на моём празднике и не требованием стать служанкой и нянькой, хотя это было ничуть не лучше, а так же невероятно гадко.

Но именно этими словами про детский дом... он добивает целиком и безповоротно.

– Ты поняла меня? – вдруг, на контрасте с прошлыми словами, которые мой муж выкрикивал, сейчас Егор говорит ровно и холодно.

Ему просто плевать на то, что он со мной творит. Я... я бы даже врагу не пожелала оказаться в детском доме, а он сказал, что упрячет туда мою дочь и не позволит её увидеть больше никогда, даже в момент, когда я только рожу её.

Я не изменяла ему и никогда об этом даже не думала. Но вместо того, чтобы снова безуспешно об этом кричать. Я просто...

Понимаю, как сильно ненавижу Стужева теперь. Настолько, что сама, подобно ему, нарушаю собственные принципы, о которых громко твердила.

Отталкиваю от себя, наконец-то делая это успешно, замахиваюсь ладонью и хочу ударить со всей своей силой по щеке когда-то любимого человека.

– Только посмей так поступить, сволочь! – крик вырывается из пересохшего горла, продирая его болью до слёз, а внутри растёт ещё большая пустота, захватывая каждый миллиметр, каждую клеточку тела, отравляя отчаянием всё больше.

Это правда был мой принцип - никакого насилия в семье. Любящие люди не бьют друг друга. Ни женщина, ни тем более мужчина.

Но теперь, ещё секунда и я ударю своего мужа! Ещё секунда и мою ладонь обожжёт болью и парализует от этого удара, с такой невозможной силой и отчаянием он будет... ещё секунда и...

Ничего не происходит.

Потому что всего в сантиметре от своего лица, Егор молниеносно успевает перехватить мою руку за запястье и крепко сжать, не позволяя себя ударить.

– Не смей этого делать. Я сказал тебе слушаться и ты будешь это делать. – бесцветно цедит Стужев, прожигая моё лицо тяжёлым взглядом серых глаз буквально до костей.

Я даже ударить его не смогла... просто не успела. Несмотря на всё, что он позволил себе и другим сделать со мной. Несмотря на все те словесные помои, что успели вылить на меня...