Слишком много доказательства того, что это именно так и ни одного против, учитывая, что эти двое ещё и смылись по быстрому.

Я... просто кретин. И урод. Самый настоящий урод!

Что же я наделал вообще?? Как я мог?? Как?!

И осознаю при этом только сейчас... а до этого безоговорочно верил только в то, что увидел сам и в слова родной матери, ведь...

Да, она не любила Надю никогда. Но... мать это ведь та, кто подарила тебе жизнь и всю свою собственную жизнь рядом. Она твоя семья с первой секунды, как ты вообще появился на свет...

Она... не должна была предать. Но жестоко предала, обманув, вместо той, кто появилась позже.

Какой же я идиот. И урод. Урод. Урод!

Что же я наделал...

– Надь... – во рту мгновенно пересыхает стоит его только открыть. Так и не нахожу, что сказать.

Надя просто опускает взгляд вниз, на свой живот и поглаживая его, обходит меня стороной, торопясь из холла на улицу.

Я смешал её с грязью, надеясь так дать понять, вот что бывает за предательство человека, который тебя любил.

Но на самом деле... этим предателем оказался я. Поступив так, словно вообще ничего не чувствовал к ней никогда...

И только сейчас это осознаю. Да так, что до боли в груди.

А что у Нади осталось вместо сердца, даже представить не могу...

Я уничтожил её и... нашу дочь, отвергнув её, как свою, обвинив в том, что она чужая и... может даже в детский дом отправиться.

Чёрт. С каждым мгновением осознание лишь растёт больше. Ни капли просвета нет. Сплошной ужас.

Тяжёлый, как бетонная плита, что с размаху падает сверху, придавливая и желая прикончить.

Наш брак растёрт в пыль моими собственными руками...

Всё уничтожил я и никто другой.

– Успел натворить дел, да? – и лишь ядовитая усмешка Алекса вырывает из пучины мыслей, – Ты тот ещё молодец.

Он абсолютно прав, говоря это. Поэтому я лишь молчу, даже не представляя...

Как это вообще можно исправить.

– У меня глаз заплыл, да и вообще я устал. Выдели мне машину с водителем. А я за это... вот. – Дубровский вдруг кидает ключи от своей машины и я их на автомате ловлю, даже не понимая, зачем они мне, пока сам их владелец не объясняет, – Вряд-ли она захочет ехать в твоей машине. А так...

– Понял. Поедет в чужой, с молчаливый водителем... – тут же подхватываю идею.

Сжимаю ключи крепче, ведь это шанс побыть наедине с Надей. Посое чего бросаю благодарный взгляд на Алекса и тут же метаюсь к двери на улицу.

Надя... она стоит возле чужой машины, действительно не желая садится ни за одну из тех, что принадлежат мне.

И когда оказываюсь рядом, она об этом и говорит:

– Где Алекс? Я поеду с ним. В его машине и никак иначе. – голос Нади невозможно уставший, а вид сонный, будто она вот вот вырубится.

Она едва держится, но даже не думает оставаться в доме и ждать. Хочет с нами. Хочет, чтобы всё быстрее закончилось.

– Алекс не может сесть за руль. Поведу машину я. – секунда и открываю дверь для неё, в надежде, что Надя всё-таки сядет, либо же... – Он устал и хочет поехать на другой машине один, не считая водителя. Ты же можешь поехать со мной, или остаться и...

– Ясно. Поехали тогда. – обрывает мою речь и послушно садится в машину.

Думал, что Надя будет возражать, но она лишь удобнее устраивается на заднем сидении.

Спешу на водительское. Вот только... приходится настраивать и сидение и зеркало под себя.

В последнем я успеваю заметить, что Надя не просто опустила голову вниз, но и закрыла глаза, поглаживая свой живот.

Делает она так лишь когда очень переживает о чём-то. Словно... впадает в небольшой транс, пока всё не закончится.

И это всё из-за меня.

– Обещаю... я всё исправлю. – едва слышно бормочу, заводя машину.