– Я не голодная. – сразу же говорю, когда мы вчетвером уже сидим.

Но это никого не волнует. Инна Владимировна едва ли вилку не ломает и сразу начинает с пасты, пробуя её, чтобы хоть на что-то отвлечься.

И Светка просто напихивает в рот салата, словно пытаясь так себя от разговора спасти.

– На ужине люди едят. – снова чеканит Егор, но сам ничего не ест и не пьёт, лишь надзирает, чтобы этот ужасный ужин начался с трапезы для всех.

Но я даже приборы не беру в руки и не только потому, что во всей еде слабительное. Я в любом случае никогда больше не буду есть с мужем вместе, как раньше.

– Учитывая то, как ты поступил со мной, сомневаюсь, что для тебя я человек. – на манер Стужева, бросаюсь словами, словно острым льдом, а взглядом прожигаю как лазером.

Но только до тех пор, пока муж не сбивает меня с толку.

– Фамилия Дубровский тебе знакома? – спрашивает он об этом. И... ничего.

Это незнакомая для меня фамилия.

– Нет. – поэтому отвечаю я прямо.

А затем замечаю, как Светка замерла, только дожевав салат во рту и сверля взглядом вилку с ещё одной порцией его.

Она что, знает эту фамилию? И кому она принадлежит?

– Но вы ведь целовались прямо при мне. Два раза. – даже спросить сама не успеваю, как Егор уже говорит это.

И несмотря на то, что я ни с кем два раза не целовалась... один раз точно был, совсем недавно и против моей воли.

Это речь про того странного незнакомца?? Он единственный приходит мне в голову.

И нго фамилия Дубровский и он знаком со Светкой?

Тут же снова врезаюсь взглядом прямо в лицо бывшей подруги, но она уже бросает вилку с салатом и одновременно с этим поднимается ор. Но не её...

– Что?? Ты снова видел её с кем-то?! – до этого молчавшая, молниеносно вклинивается Инна Владимировна.

Причём даже вскакивает со стула, словно уже готова накинуться на меня и снова уничтожить морально.

– Замолчи, мама. – но Егор явно не настроен на разборки именно с ней, – Голова болит. Настолько, что ты уедешь отсюда после этого разговора и ужина.

Он говорит такое. То, что никогда раньше не позволял себе, потому что отец учил его уважать и любить свою мать, несмотря ни на что, ведь она подарила ему жизнь.

Для Инны Владимировны это словно красная тряпка.

– Егор, ты совсем рехнулся?? Как ты можешь так со своей матерью вообще разговаривать и выгонять?! – она становится ещё громче, а лицо краснеет, пока из ушей чуть ли дым не идёт.

– С тех пор, как поболтал по душам со слишком уж странным любовником моей жены. – не провоцируясь в ответ, говорит Егор.

И я понимаю, что ничего уже не понимаю.

– У меня нет никаких любовников и я вообще не понимаю, что сейчас происходит! – отчаянно вмешиваюсь, так же вскакивая со стула, но просто желая уйти.

Но уже поздно. Это превращается не просто в разборки. А в настоящий цирк всего за секунду.

– Света, чего язык прикусила, а? Мне вот этот Дубровский очень общительным показался, в отличие от тебя. И имя твоё и фамилию сразу сказал, хорошо запомнил. Как и то, что ты познакомила его со своей подругой! – стоит Стужеву это рявкнуть.

Как я даже отреагировать не успеваю, а уже и Светка не сидит.

– Не знаю я никаких Дубровских! И почему ты веришь ему вообще, если они целовались?! Он мог что угодно придумать, чтобы обелить себя и эту дрянь! – она буквально орёт и бьёт по столу.

Называет меня дрянью, несмотря на то, что переспала с моим мужем и замешана в ещё большей мути.

– Сама ты дрянь! – повышаю голос в ответ.

– С чего я дрянь?! С того, что не выдержала твоей наглости гулять со всеми направо и налево?? Да, можешь сказать, что увела после этого твоего мужа! Если так называется то, что я просто поняла его боль и поддержала после твоих поступков! – и Светка уже в ультразвук превращается. Но её слова ещё абсурднее, чем то, как она их произносит.