- Извините, а то могло показаться... - говорит он.
- Да уж, могло, - отстранено говорю я. - Это я сглупила, извините. Простите.
Парень не отвечает, виновато улыбается, но не уходит.
К сожалению, отвлекаясь от него, я снова вспоминаю о своем муже. Нехотя я рассматривая тяжелый букет и оставляю на тумбочке в коридоре.
Засовываю руку в белый пакет и вытаскиваю оттуда же маленькую белую тяжеловесную коробку.
Пока я глупо смотрю на рисунок на коробке, замечаю что в пакете лежит ещё что-то. Открытка. Маленькая.
Открываю и читаю маленькое послание:
«Помню, что ты на свой день рождения просила ничего не покупать. Потом, все же, решились подарить тебе ноутбук для учебы. Но хороший, новый телефон тебе тоже нужен. Будешь фоткать Мишу и наших будущих детей.
С любовью, Л».
Сжимаю открытку в руке. Мну картон.
Как удобно. Цена моей гордости яблочный телефон последней модели. По крайней мере, так решил Лёва.
Становится так мерзко на душе, что я нервно выбрасываю картонку на пол. Слёзы подступают, но я стараюсь не плакать.
- Всё нормально? - меня выдергивает из прострации голос.
Охранник. Сергей, он тут как тут. Всё видел. Боже! Дура, опозорилась перед чужим человеком.
- Простите, не говорите… никому и ничего, - я резко закрываю дверь, чтобы больше ничего не обсуждать. Но идти обратно в дом не хочется. Я просто оседаю под дверью, пока не замечаю как по коридору мягко шагает Мишка в поисках меня.
- Мама? - спрашивает он.
Чтобы ему было легче всё понять и не было вопросов ни в садике, нигде, мы приучили его к тому, что я Мама а Лёва папа. И теперь, каждый раз, когда я слышу, когда он меня так называет мне становится не по себе.
Будто я вру ребёнку.
- Да, мой хороший, - отвечаю я.
- Тебе плохо? Ты почему плачешь? - он семенит ко мне маленькими пухлыми ножками. Я протягиваю руки и малыш доверчиво кутается в мои объятья.
Чувствую от его волос запах детского шампуня с запахом банана, которым я его купаю.
Этот запах будит во мне жизнь и я медленно поднимаюсь. Розы так и лежат на тумбочке рядом. У меня нет ни сил, ни желания касаться их.
- Идем завтракать, - говорю я и не разворачивая коробки, кладу её на тумбочку.
Проходят утренние сборы малыша спокойно. Мы моемся, едим, одеваемся и немного капризничаем оттого, что хотим надеть именно ту майку, которая сейчас сохнет после стирки.
Но Мишку забирает водитель и в доме становится сразу очень тихо. Будто бы кто-то выключил тумблер.
Я должна думать о ребёнке больше, чем о себе. О ребёнке. О Мише. Он ни в чем не виноват.
Если я сбегу, украду деньги из сейфа к чему я приду? К тому, что его у меня снова заберут и он останется сиротой. Из-за меня.
С этими мыслями я беру в руки телефон и звоню Марии.
- Добрый день, - мямлю я.
- Привет-привет, ну ты как?
- Я прислушалась к вашим словам, но… мне нужна помощь. Совет.
- Поняла, умничка, - отвечает Мария. - Я сейчас на маникюре-педикюре, но через часика два могу за тобой заехать, прошвырнемся по магазинам, хорошо?
Я послушно киваю, и сообразив, что она меня не слышит отвечаю тихо:
- Да.
- Хорошо. Пока-пока! - её голос такой добрый и мягкий, радостный а я…
Я чувствую себя погано. Будто бы душу измазала в какой-то мерзости. Хотя ещё ничего и не произошло толком.
Я иду на кухню, делаю то, что никогда не делала раньше. Нахожу в баре, которым пользовался только Лёва бутылку белого вина. Открываю её неумело, наливаю в чашку и глотаю обжигающую, сладкую жидкость.
Становится чуть легче.
Вот так вот и спиваются, Лен. Не доводи до греха.
Прячу бутылку в холодильник.
Два часа проходят как сон, и вот уже машина Марии Сергеевны оказывается под домом. Я спешно выхожу, заметив краем глаза охранника Сергея.