И, Боже, как же обидно осознавать, что мне всё еще это нравится! Но! Я не позволяю себе, как это бывает всегда с мужем, раствориться в его объятьях, в его напоре. Я насильно вызываю в воспоминаниях ту самую отвратительную картинку, которую мне пришлось увидеть... И это так мерзко. Понимать, что этими руками он недавно обнимал другую женщину. А эти губы...

Уперевшись обеими руками ему в грудь, отталкиваю!

Успеваю увидеть его лицо... Расфокусированный, непонимающий взгляд...

И у меня же к нему всегда... только восхищение и нежность, только страсть и гордость за то, что она ТАКОЙ и мой! А вот сейчас же я его просто ненавижу!

И, не отдавая себе отчета, размахиваюсь и отвешиваю ему пощечину!

На мгновение становится страшно. Потому что он ощутимо дергается от удара. Потому что его щека медленно краснеет. Потому что в его глазах...

В его глазах вспыхивает и... мгновенно гаснет ярость. Он отступает назад. Подходит к столу, берёт бутылку и, запрокинув голову, прямо из горла начинает пить! Капли вина стекают с уголков губ и падают на белоснежный свитер, превращаясь там в неприятные размытые бордовые кляксы.

-В общем, слушай! Я пойду, наверное, - говорю, поглядывая в сторону прихожей, и чувствую, как дрожит голос. - Переночую у родителей. А завтра мы с Василиной наведем порядок в квартире и переедем туда.

- Садись! - с грохотом ставит бутылку и говорит таким непререкаемым тоном, что мне, наконец, становится по-настоящему страшно.

Осторожно прохожу к диванчику у стены и сажусь на него, сложив руки на коленях.

Настороженно наблюдаю за ним. Однажды, когда мы с Владом только встречались, в ночном клубе его нечаянно толкнул незнакомый парень. Так вот Влад так побил его. До этого случая я никогда в своей жизни не сталкивалась с агрессией и потому была поражена. Потом, за шесть лет семейной жизни, я не раз видела подобные вспышки, но ни разу, ни разу его ярость не была направлена на меня или на дочь...

И, может быть, если бы он не сдержался и ударил... В каком-то смысле было бы легче. Потому что тогда бы ни малейших сомнений у меня не было бы. Но...

Он берется за спинку стула, и противно скребя ножками по полу, тащит его в мою сторону. Потом разворачивает его спинкой ко мне и садится, как бы его седлая.

Прищуриваю глаза - страх-то ушел, и с языка так и просятся скептические замечания с целью его уязвить посильнее.

- В общем, слушай. Только не перебивай, хорошо? - поднимает тяжелый взгляд на меня, долго, задумчиво рассматривает, что снова наводит на мысль о неадекватности реакций Влада! Ведь на его месте я, наверное, даже глаз поднять от стыда не смогла бы! А он вот, смотрит и думает что-то типа такого: "Что именно ей рассказать? Насколько много она должна знать? Может с нее достаточно пары обрывочных фраз и пусть думает, что хочет?"

Наблюдаю, как его лицо каменеет, как становится непроницаемым взгляд, как он, как бы, отрешается от всего мира и, начинает рассказывать:

- О том, что у Арины есть от меня сын я узнал в прошлом году. Ему тогда вот-вот должно было шесть лет исполниться. Они жили заграницей с тем мужчиной, к которому она ушла от меня. Встреч с ней я не искал, за судьбой не следил. Она позвонила сама. Рассказала... Что ей нужно с кем-то поделиться, что у нее беда. Рассказала о сыне, и о том, что он серьезно заболел. Ее мужик отказался мальчика лечить. Я был шокирован и даже не поверил сначала в то, что этот ребенок существует! Но Арина присылала видео, фотки его, предложила сделать тест. Я, кстати, его сделал недавно, хотя там, как мне кажется, всё и без теста видно. Он очень похож...