—Привет, Глебушка. Много лет и много зим.

В нос ударяется запах известного одеколона, и весь Горский цветет и пахнет.

—Ты же понимаешь, что я так просто тебя не отпущу, да? — он перехватывает мою ледяную ладошку, и я уже знаю, что скажет в следующий момент. —Рука холодная, а сердце горячее? Обед без вариантов, Анька. Без вариантов, — улыбается шире, и мы выходим на первом этаже, двигаемся в сторону приличной кафешки.

В свое время он за мной ухаживал как никто. Но хорошим девочкам нравятся…плохие мальчики.

И мой плохой мальчик стал моим мужем.

—Как жизнь семейная? — звучит от него вопрос, услышав который мне становится дурно. Опять.

—Да так, — улыбаюсь натянуто. Мы садимся возле окошка, и Глеб тут же заказывает капуччино с карамелью для меня, а себе эспрессо без сахара. Что-то не меняется.

—Странный ответ от королевы зимнего бала, на котором ей сделал предложение самый наглый парень потока, и она…согласилась, разбив мое сердце вдребезги, — он показательно прижимает ладошку к груди и прикрывает глаза.

Да уж, мы были и правда красивой парой, всем назло. Снова скукоживается сердце и начинает биться чаще. Сейчас главное не расплакаться. Сцепив зубы, продолжаю играть.

—Не преувеличивай, за тобой тоже девочки уплетались.

Нам приносят кофе, и я тут же грею ладошки о чашку. Когда нервничаю, всегда как в крио камере.

Глеб изображает глубоко оскорбленный вид, отрицательно машет головой.

—Нютка, никого, кроме тебя, в моем сердце не было, — звучит с юмором, и только в глазах нет и тени улыбки. Он долго всматривается в мое лицо, пока я первая не отвожу взгляд, неловко покашливая.

—Как ты? Женат? Дети?

Намеренно перевожу тему, уверенная в том, что он наверняка давно уже семейный и потому это будет неуместно вспоминать прошлое. Но Глеб и тут меня удивляет.

—Не женат и детей тоже нет, но я бы хотел, как-никак…возраст. Не мальчик уже.

—Тебе всего тридцать, какие твои годы? Глебушка…— улыбаюсь, переводя задумчивый взгляд в окно. И тут же моя улыбка сползает с лица, ведь я вижу, как бизнес-центру подъезжает машина мужа, вскоре и он сам выходит на улицу в неизменном черном костюме и кашемировом пальто.

Я тут же возвращаю внимание к Глебу, и он чувствует перемену в настроении.

—Ты нормально себя чувствуешь? Побледнела что-то…— он мягко касается моей ладони, а я начинаю оглядываться в поисках телохранителей. Они тут как тут, стоят поодаль возле бара, полностью сосредоточив внимание на мне.

—Слушай. Мне пора, но я была рада тебя увидеть.

—Э нет! Никаких пора и рада увидеть, допиваем кофе, болтаем о жизни, — тут же откликается Глеб, а в кафе через автоматически открывающиеся двери входит мой муж и находит глазами меня.

Моя ладонь все еще в руке Глеба, а Кирилл двигается в нашу сторону. Телохранители подрываются с места и идут на опережение, и все это, конечно же, замечает Глеб.

В ужасе смотрю на разворачивающиеся события, мягко отводя руку в сторону. Она горит огнем, и все потому что мой муж только что увидел наши сцепленные ладони.

—Кирюха, привет! Ну надо же встреча, — Горский встает, хмурится, увидев, что мои телохранители преградили Кириллу путь.

—Это моя жена, и я имею право с ней говорить.

—Извините, Кирилл Алексеевич, мы не можем. Это строгий приказ, — звучит безапелляционно от парней, а я встаю из-за стола и переминаюсь с ноги на ногу.

Муж смотрит на меня в упор, в его глазах буря, в моих — растерянность.

—Ну здравствуй, Горский. Вижу, вы уже встретились, — злобная ухмылка окрашивает лицо мужа. Я в недоумении смотрю то на Глеба, то на Кирилла.

—Нам пора, ребят. У меня сегодня куча дел.