— Алевтина Тимофеевна, — хмыкаю, — я видела все собственными глазами. Насильно Славу никто не заставлял мне изменять…

— А ты уверена? — вздергивает она бровь. — Разве может такой порядочный парень просто взять и изменить? Ты еще молода, Арина, и по вершкам все расцениваешь, не заглядывая в глубину. Очевидно же, что это приворот! Она всего-навсего его околдовала, против воли привязала к себе. Славик ни в чем не виноват. Ты же специалист в этой области, и сама должна все понимать!..

Мне захотелось рассмеяться.

Ну какой приворот?!

Эти сальные взгляды на Беллу были исключительно по его собственному желанию.

— …Не смей даже думать о разводе, — грозит пальцем свекровь. — Не радуй профуру! Вы сейчас со Славочкой должны сплотиться и жить счастливо ей назло! Бери с меня пример.

Ну да…

Алевтина Тимофеевна всю жизнь прожила с отцом Славы.

И счастья там даже тени не было, судя по рассказам самого же Славы.

Зато вышла замуж раз и навсегда.

А когда муж умер, то и слезинки не проронила на его похоронах. Приосанилась, начала ездить по санаториям, посещать экскурсии, завела хобби…

— Хорошо, — вздыхаю я. — Вы правы во всем. Так и сделаю. Но передайте Славе, что сегодня я его не жду.

— Конечно-конечно, — закивала она. — Тебе нужно немного остыть, понимаю.

Свекровь встает, а я изображаю подобие улыбки.

Если бы я спорила, этот разговор растянулся бы до бесконечности, а мне так противно выслушивать сейчас, какой ее сынок расчудесный.

2. Глава 2

Ночью не могу уснуть.

Перед глазами так и стоит эта до дрожи ужасная сцена из ресторана.

У меня в кухонном шкафчике хранится до сих пор не открытый флакончик с успокоительным. Купила его когда-то на всякий случай, но ни разу не прибегла к его помощи, и вот его время пришло…

Хотя я бы предпочла выкинуть его просроченным…

Да, я знаю, что любая женщина может столкнуться с изменой. От этого никто не застрахован.

Но как же больно осознавать, что этой убитой предательством женщиной стала я.

Лишь после лекарства мне удается провалиться сон. Черный, холодный, без сновидений.

Открываю глаза ближе к обеду.

Первым делом хватаюсь за телефон.

Он все еще на беззвучном режиме, и я не слышала сигналов входящих сообщений, которые строчил мне муж.

Да уж, в эпистолярном мастерстве ему нет равных.

Больше тридцати эсэмэс написал, но читать мне их противно. Открываю только последнее.

«Любимая Ариночка моя, ты в сердце у меня одна! Прости меня ты, дурака. Ведь только ты мне и нужна».

Морщусь.

Дурак?

Слава достоин более красочных эпитетов.

Через час я бесцельно брожу по заснеженному городу.

Мне дышать нечем в нашей квартире, которую мы купили из подаренных на свадьбу денег.

Я надеялась, что мне станет легче, но горькие эмоции лишь усиливаются и колючим клубком царапают изнутри.

Мне захотелось выговориться, окунуться в объятия человека, которому я по-настоящему доверяла, и это точно не свекровь.

Мне настолько больно и одиноко сейчас, кажется, я такая крошечная и жалкая, окруженная огромным жестоким миром.

Я вспоминаю о подруге.

Когда-то Рита попала в похожую ситуацию, и я ее поддерживала, как могла. Готова была лететь к ней на помощь хоть днем, хоть ночью. Мне было наплевать на себя, я думала только о ней.

Но когда беда повернулась лицом ко мне, я вдруг ощущаю необъяснимую скованность. Почему-то помогать было гораздо легче, чем самой просить помощи.

Но, переборов неловкость, я все же решаюсь на звонок.

— Мы можем встретиться, Рит? — стараюсь говорить нейтрально.

— Я только «за»! — радостно отвечает ни о чем не подозревающая подруга. — Ты хочешь дома или в кафе?

— А как тебе удобно?

— М… давай у меня? Сегодня ветер со снегом. Никуда выходить не хочется. Так что приезжай, поболтаем хоть. Ты мне прямо настроение подняла звонком. Я так соскучилась.