Вики утыкается губами в мою щёку, разворачивается, крадётся за скамьями и мышкой выскакивает за дверь. Смотрю ей вслед. Всякий раз, когда приходится с ней расставаться, всё внутри сжимается от тоски.

Узнай о ней Рэйвен, как бы он поступил? Проигнорировал? Или забрал к себе? В качестве кого? Прислужницы для новой жены? Девочки для битья? Кто защитил бы мою малышку? Никто!

Ни за что я не могла допустить этого. Свободная ряса послушницы, дар Дэллии, выдуманная болезнь когда-то помогли скрыть беременность и тайно родить, а потом мы позаботились о том, чтобы ничто не связывало подброшенную к сиротскому приюту малышку и бывшую жену генерала Сторма.

Желающих менять пелёнки младенцам в приюте при Обители было не так много, и сёстры с радостью приняли мою помощь. С самого рождения дочки я была рядом, а со временем открыла ей свой секрет.

Вот только чем дальше, тем сложнее скрывать нашу связь. Да и влияние Дэллии на настоятельницу вызывает всё больше вопросов. Тот, кто ни разу не сталкивался с менталистами, вряд ли способен их опознать, и всё равно в последнее время я всё чаще ловлю на нас с Дэллией задумчивые взгляды сестёр, особенно сестры Зарины и сестры Агаты. Всё копится, будто снежный ком, который того и гляди понесётся с горы и накроет смертельной лавиной. Уровень подозрений растёт, и если всё вскроется…

Вики уже не малышка, ей вполне по силам длинная дорога, и обустройство на новом месте. Дэллия права, оставаться здесь всё опаснее, нужно уезжать, пока не случилось беды.

20. 7.

Мелинда.

Поздно ночью задёргиваю занавески в нашей с Дэллией келье. Две узкие твёрдые кровати вдоль стен, разделённые грубо сколоченной деревянной этажеркой, одной на двоих – вот и вся обстановка.

Добавляю несколько капель эфирного масла красной лаванды в толстую свечу в жестяной банке, дожидаюсь, пока фитиль займётся и келья начнёт наполняться сладко-терпким ароматом.

Красная лаванда облегчает боль. Именно этим запахом насквозь пропахла наша келья четыре с небольшим года назад во время тяжёлых родов.

Родить ребёнка дракона не каждой под силу, я почему-то верила, что справлюсь. Вот только ничего не получалось. Я несколько раз теряла сознание от дикой разрывающей боли, а ребёнок всё не шёл.

С каждым часом становилось лишь хуже. Шли вторые сутки схваток. Силы покидали, меня будто выпивали изнутри.

Я в очередной раз провалилась в беспамятство, бродила по грани небытия. Тогда и открылся запретный дар.

Блуждая во тьме среди звёзд, я вдруг очутилась в богато обставленной комнате.

***

Большую её часть занимала кровать со столбиками из тёмного дерева и балдахином из тяжёлой золотистой парчи. В глубине кровати на пышных подушках лежала женщина, судя по тонким рукам с прозрачной белой кожей, покоящимся на белом одеяле. Лицо было скрыто в тени, я его не видела, да и не стремилась рассмотреть.

Рядом с ней возвышался мужчина. Даже со спины я узнала и его, и этот голос, хотя и непривычно дрожащий, хриплый:

– Сын! Это мой сын!! – в надёжном кольце его ручищ покоился крохотный пищащий свёрток с младенцем.

Рэйвен радовался своему сыну от другой, а я умирала, понимая: у этого ребёнка будет всё – любящая семья, сытая жизнь, все возможности мира! А у моего малыша – лишь сиротский приют, да угощения прутьями от монахинь за непослушание.

Из горла вырвался хрип, Рэйвен обернулся, нахмурился, в пару шагов оказался рядом:

– ТЫ почему здесь?! – зарычал сквозь зубы, схватил меня за запястье и больно сжал.

– Прочь! – вырвала руку.

Не здесь я должна быть сейчас! Нельзя! Прочь!

***

Комната развеялась молочной дымкой и снова вернулась боль. Резко села на кровати, тяжело дыша.