5. Глава 5

Глава 5

Мир вокруг начинает вращаться с бешеной скоростью. Темное чрево бара резко сменяется яркими красно-синими огнями кареты скорой помощи, а лица окружающих пугают меня просто до чертиков. Они смотрят с сочувствием, с тревогой, с болью. И никто — с надеждой.

Марк, мигом протрезвев, рассказывает фельдшеру о диагнозе, который поставили нашему ребенку всего несколько часов назад. Причем, он оперирует такими терминами, что сразу понятно, он возвращался в центр для повторной консультации с врачом. Либо же искал нужную информацию онлайн. Но он пытался. Мой Марк не сдался, как я успела подумать! Он все равно пытался найти решение!

Фельдшер качает головой, сухо кивает и направляет водителя в перинатальный центр, в котором я наблюдалась.

Всю дорогу я судорожно сжимаю руку мужа. Шок от увиденной в баре картины отступает перед страхом потерять нашего малыша. Я знаю, что это ненадолго. Рано или поздно этот эпизод снова меня настигнет. Он будет постоянно всплывать в памяти, заставляя гадать насколько частыми могли быть такие “посиделки” с друзьями.

Я ведь никогда не контролировала Марка. Его работа подразумевает частые встречи с партнерами и заказчиками, они даже в сауну иногда ходят. Но я всегда ему доверяла. Безгранично. У меня и мысли не было вот так вот неожиданно нагрянуть, чтобы застать его с поличным.

Впрочем, таких мыслей у меня не было и сегодня. Но тем не менее, с поличным я его поймала. И к сожалению, нет ни единой гарантии, что это был лишь единичный эпизод.

Но это все потом. Я подумаю об этом потом. Все эти переживания остались где-то там… за дверями машины Скорой помощи. Сейчас же мой мир сузился до одной лишь мысли: лишь бы с малышом все было хорошо.

В отличие от Марка, я не стала даже гуглить диагноз. Мне казалось, что начни я — пути назад уже не будет. Я поверю в то, что слова доктора это не просто жестокий прогноз, но и приговор. А сейчас я об этом жалею. Может, если бы я прочла, в каких случаях бывают кровотечения, я бы не так волновалась. Меня же сковывает просто первобытный ужас. Который лишь множится с каждой секундой в тесной кабине автомобиля.

— Все будет хорошо, — словно мантру, повторяет Марк, поглаживая меня по предплечью.

И я почти ему верю. Как и всегда. Он сильный. Он умный. Он знает, что говорит. Он бы не стал врать. Но следующие его слова окончательно выбивают у меня почву из-под ног и высасывают весь воздух из легких. Он смотрит мне в глаза. Ласково. С нежностью. И уверенно повторяет:

— С тобой все будет хорошо, Мира.

С тобой.

Не с вами. Не с малышом.

Глаза снова наполняются слезами и я приподнимаюсь на локтях, хватая его за полы рубашки:

— Я не могу его потерять, Марк. Мы не можем! Пожалуйста. Я тебя умоляю, сделай так, чтобы с нашим ребенком все было хорошо.

На секунду я успеваю поймать отражение внутренней боли в его темных глазах, а затем пространство вокруг погружается в кромешную тьму и я теряю сознание.

Яркий свет потолочных светильников ослепляет, доставляя дискомфорт. В фильмах герои, приходя в себя после отключки, часто изображаются дезориентированными. Они не сразу могут понять где они, что с ними произошло и как они, в целом, оказались в больнице.

Я же помню абсолютно все. Не знаю сколько я пробыла без сознания, но по моим ощущениям прошла лишь секунда. Вот я заглядываю в полные переживания глаза мужа, прикрываю веки и оказываюсь в больничной палате.

Я абсолютно одна. Здесь нет ни других пациентов, ни врачей.

Рядом с кроватью стоит тренога с капельницей, но жидкость на дне прозрачной бутылки отсутствует и только по этому фактору я понимаю, что скорее всего провела в отключке несколько часов.