Сергей хмурится и отводит взгляд, а мое сердце замирает. В палате тишина нарушается только пиканьем аппарата, и хочется заполнить гнетущую атмосферу чем-то радостным. Теперь это пиканье отсчитывает не минуты жизни Сергея, а как будто минуты, сколько нам осталось в браке. Но это же глупости, верно? Муж может забыть меня, но чувства-то все равно останутся. Он ведь должен чувствовать ту любовь, которую питал ко мне!

- Пить хочу, - хрипло произносит Сережа, и я кидаюсь на другую сторону кровати, где в изножье стоит столик на колесиках. На нем - стакан с трубочкой. Беру и подношу к губам мужа. Он делает глоток, кривится. - Что это?

- Это вода с чем-то. Там изотоник или что-то такое. Врач сказал, что сразу много пить нельзя, но потихоньку надо восполнять потерю жидкости. Ой! Врач! Его, наверное, позвать надо!

- Зачем?

- Ну, ты пришел в себя. Может, нужно какие-то процедуры сделать.

- Не надо. Утром все сделают.

- Ты не голоден? Марта Сергеевна приготовила жаркое.

- Пахнет отлично, - говорит Сережа, но больше не улыбается. - Но я не голоден. Вы… ты поешь.

- М, ладно, - суечусь, пока ставлю стакан. Чуть его не опрокидываю, неловко улыбаюсь, а потом беру жаркое и сажусь на стул рядом с кроватью. - Как ты себя чувствуешь?

- Башка болит, - тихо отвечает Сергей и смотрит на меня изучающе. Я ежусь под его взглядом. Муж выглядит каким-то чужим. Я прямо чувствую исходящий от него холод. - Расскажи мне, - просит он.

- О чем?

- Начни с имени. Как ты сказала тебя зовут?

- Саша, - сглотнув, отвечаю медленно. Мне так странно знакомиться с человеком, который знает каждую родинку на моем теле.

- Как мы познакомились, Саша?

- Ты… твоя машина. Не ты был за рулем, - добавляю поспешно. - Машина заехала в лужу и окатила меня водой с подтаявшим снегом.

- Давно это было?

- Пять лет назад, - отвечаю дрожащим голосом. Отставляю жаркое на тумбочку. Аппетит совсем пропал. Как можно есть, когда тут рушится моя жизнь?

- Окатил водой, значит, - говорит Сергей. - Что было дальше?

- Ты отвез меня в ресторан, усадил у большого камина, заказал ужин. Мы тогда просидели до самого закрытия, - улыбаюсь я. - А потом ты отвез меня домой и пригласил на свидание. После следующего мы уже не расставались. А ты… - понижаю голос и спрашиваю робко: - Ты совсем ничего не помнишь?

- Помню, что жены у меня быть не могло, потому что я был помолвлен с Виолой. Это дочка моего делового партнера. А ты как будто… я тебя совсем не знаю.

На мои глаза наворачиваются слезы обиды и злости. То есть, размалеванную куклу он помнит, а меня - любовь всей своей жизни - нет?! От несправедливости хочется кричать и топать ногами!

Встав со стула, я иду к окну и, обняв себя руками, смотрю на вьюгу, которая постепенно набирает обороты. От этого и холодной атмосферы, воцарившейся в палате, мне становится зябко.

- Мне надо побыть одному, - раздается за моей спиной, и мне становится еще холоднее. Подавляю всхлип, судорожно вздыхаю и, не глядя на Сережу, иду на выход.

Пройдя в конец коридора, прижимаюсь плечом к стене у окна и смотрю на улицу невидящим взглядом. Что делать? Как показать ему, что на самом деле для него значили наши отношения? Может, он еще вспомнит? Но что, если нет? Что, если у него навсегда в памяти останется только Виолетта, а я буду стерта из памяти, как и кусок его жизни?

Нет, я не готова к такому. Я буду бороться за свою любовь! Буду каждый день напоминать ему о том, что мы были созданы друг для друга! Значит, надо сделать что-то, что поможет ему вспомнить.

Загоревшись идеей, возвращаюсь в палату. Сергей бросает на меня хмурый взгляд, но я стараюсь игнорировать, как от этого сжимаются мои внутренности.