Я не хотела об этом говорить, просто не хотела! Потому что тогда жестокая реальность его слов обрела бы глубину и невозвратность.

Как назло, сегодня сын решил уснуть быстро, буквально за десять минут. Еще около получаса я просто сидела возле его кроватки, беззвучно глотая продолжавшие течь слезы.

Во сне Николас раскинул ручки. Волосы его растрепались, дыхание было ровным и сейчас он еще сильнее походил на Мориса.

Но я ведь не смогу без него жить. Я так люблю сына, их обоих, что без них мне просто будет незачем просыпаться по утрам.

В дверь детской тихо постучали, а после она открылась, и в комнату заглянул Морис.

Он огляделся, увидев спящего Николаса нахмурился, а после поманил меня пальцем.

На негнущихся ногах я встала, последовав за ним.

Слуги уже спали, а может просто спрятались, подозревая, что вскоре здесь разразится буря.

Морис отвел меня в дальнюю гостиную, расположенную в противоположном углу от детской. Видимо, мужчина опасался, что я начну кричать, разбудив Николаса, и желал избежать подобного.

Эта холодная расчетливость в очередной раз подтвердила, что пути назад нет. Что Морис не передумает и получит желаемое.

Оказавшись на месте, он легким движением руки зажег огонь в камине.

В этом не было особой нужды, но кажется, грядущий разговор Морису был неприятен, хотя он сам его и затеял.

Затем муж опустился в кресло, откинувшись на спинку и глядя на разгоравшийся все сильнее огонь.

Я осталась стоять, не находя себе места от всего этого напряжения.

– Я хочу развод, – наконец дракон повторил ту же фразу, которую сказал мне сразу по приезду. – И в твоих интересах, Лара, ничего не усложнять. Я уже все решил, это неизбежно. Просто смирись с ситуацией и давай все обсудим, как взрослые люди.

– С ситуацией? – протянула я, чувствуя, как дрожит мой голос. – Это не ситуация! Ты хочешь разрушить нашу семью!

– Потише, будь любезна, – Морис поморщился, устало потер бровь. – Нет никакой семьи и никогда не было.

– Видишь это, дорогой супруг? – прошипела я, ткнув ему под нос обручальное кольцо. – Оно говорит об обратном.

– Оно говорит лишь о том, что род настойчиво требовал от меня наследников, – Морис убрал мою руку, отвел взгляд. – И что мне пришлось пойти им на уступки. Теперь наследник есть, а значит, я могу строить жизнь так, как считаю нужным, не оглядываясь на других.

Каждое его слово впивалось в кожу острым кинжалом. Он говорил о нашем браке, обо мне, как о чем-то досадном, но неизбежном. Примерно так говорят о тяжелой работе, которую не хочется выполнять, но иного выбора нет.

Значит, вот кем я была для него? Уступкой семье, неизбежным злом, с которым он смирился ради продолжения рода.

Как же больно…

И вдвойне больнее от того, что для меня Морис был целым миром. Огромной любовью, чистой и светлой, которую я надеялась пронести в сердце до конца своей жизни.

– Морис… – я до крови прикусила губу, сама не веря, что сейчас скажу это: – Если тебе хочется… если ты нашел другую… если изменил мне… я прощу. Только не разрушай семью.

Я и сама понимала, что выгляжу сейчас весьма жалко. Но ради Мориса я готова была растоптать свою гордость. Пусть лучше так… возможно, со временем он нагуляется и вернется ко мне. Оценит меня по достоинству, и мы будем счастливы.

– Не смей так говорить обо мне, – процедил Морис, стиснув зубы. – Я имею понятие о чести и никогда не изменял тебе. И впредь не собираюсь этого делать.

Говорил он так, словно я оскорбила его, и это стало последней каплей.

Да, я хотела бы избежать этого разговора, а когда он случился до последнего пыталась удержать Мориса. Но сейчас к глазам снова подступили слезы обиды, не успевшие даже толком высохнуть.