Да как же это…

Что я сделала не так, раз они настолько жестоко и равнодушно отмахивались от меня? Я чем-то обидела их? Расстроила?

Ну не из-за Маринкиного же телефона они мне бойкот объявили?

Это, наверное, шутка какая-то. Неудачный розыгрыш. Сейчас они вернутся домой и хором скажут: а вот и мы! Мы посмеемся. Я пожурю их за то, что маму чуть до инфаркта не довели, и все будет хорошо.

Снова звонила Люба, а у меня перед глазами плыло. Так сильно гудело между ребер, так сдавливало, что не продохнуть.

— Ну что? Видела?! Мерзавцы какие!

— Люб…— вяло начала я и замолчала.

— Что Люб? — взвилась подруга, — если ты и сейчас начнешь их оправдывать и защищать, я тебя неправильно пойму. Ты всю жизнь им задницы подтираешь, а они вон что творят!

У меня не было слов для защиты.

— Молчишь? И правильно! Потому что они вообще в край офигели! Все!

— Ты сама-то что там делаешь? — через силу спросила я.

— Работаю, конечно. У одного из этих пузатых – юбилей. Они заказали цветы от нашей фирмы. Я все привезла, зал украсила, а как все завершится – должна буду убирать. Сижу в подсобке, чаи с местными работниками гоняю…и за семейством твоим обнаглевшим подглядываю.

В этот момент, я с ужасом думала о том, что если бы не подруга, чисто случайно оказавшаяся в нужное время и в нужном месте, то я бы ни о чем и не узнала. И завтра, когда бы они вернулись домой, уставшие, довольные и вдоволь нагулявшиеся, суетилась бы вокруг них, как курочка вокруг яиц, не подозревая о том, что меня обманули. Что не было ни дня группы, ни пижамной вечеринки, ни производственного корпоратива. Был чей-то праздник, на который меня предпочли не звать.

Гадко. Противно. И чертовски больно.

И это было только начало.

— А вот и Звездень пожаловала, на которую твой Коля таращиться, как кот на сметану! — гневно прошипела подруга, — сейчас покажу.

У меня внутри ворочался ледяной еж, вспарывая своими колючками легкие, сердце и все остальное. Даже глотать и то больно. Тону.

А Люба, моя верная и прямая как шпала Люба, присылала очередные снимки и видео, каждый из которых вбивал гвоздь в мою семейную жизнь.

Девка рядом с моим мужем молодая, длинноногая и перегибистая. В черном, слегка мерцающем платье с открытой спиной, на шпильках. Длинные, черные, как вороново крыло, волосы крупными блестящими локонами струились по плечам.

Яркая. И даже на расстоянии, сквозь экран чувствовалась ее женская энергетика, а еще – дикий интерес к моему мужу.

Вот она с мягкой улыбкой берет моего мужа под локоть. Вот встает на цыпочки, чтобы что-то сказать на ухо, а Коля склоняется к ней, смотрит так жадно и в то же время нежно, и буквально светится! Светится! Вот кадр сзади, и его ладонь на ее обнаженной спине.

Дайте мне кислорода! Кто-нибудь! Хоть глоток!

Я пыталась вдохнуть, но воздух снова выбило из легких. Еще сильнее, не оставляя мне ничего. Потому что на следующем видео с этой девушкой танцевал мой сын! Мой Тёма танцевал с ней! И выглядел так, словно это в порядке вещей.

А потом дочь. Моя строптивая, колючая Маринка увлеченно болтала с этой звездой. Они смеялись, как лучшие подружки, и когда рядом появился Коля, дружно повисли у него на плечах, чтобы сделать коллективное селфи. Одна с одной стороны, другая с другой. А он между ними, как гриб на поляне, с улыбкой от уха до уха.

— Вот сучка, — лютовала боевая Люба, — сейчас я лохмы ей выдеру.

— Не надо. Можешь показать ее поближе?

— Сейчас что-нибудь придумаю. Жди.

Пять мучительно долгих минут я, не отрываясь смотрела на экран. Ждала, а когда пришло очередное оповещение, тут же ткнула непослушным пальцем на значок.