– Что вы имеете в виду?

– Арест имущества.

Большими глазами смотрю на Корна, ощущая холод в груди.

Понятно, почему я не хотела ехать.

– Арестовать имущество Глеба… Недвижимость, его счета, так?

– Совершенно верно, Ева, – он слегка улыбается.

Пытаюсь представить реакцию мужа на такое известие. Он будет в ярости. Не просто захотела чуть больше того, что дали. А начала войну. Если первое он простит, то второе…. Даже не представляю, что будет.

А именно этого Корн и хочет. И сейчас я это обсуждаю: как мы будем топить моего мужа. Почти бывшего.

– Не уверена, что хочу это делать.

– Вам нужно подумать, – это утверждение, а не вопрос. – Я не тороплю вас, Ева. Недели вам хватит? Не хочу на вас давить.

Недели? Некоторые люди годами раздумывают, а я должна решить так быстро.

– Мне не нужно думать, Михаил. Я просто этого не сделаю.

Наши взгляды встречаются и на миг кажется, что он начнет давить.

– Вы его боитесь, – заключает он.

Если даже и так – это нечестно. Я – не он, у меня нет своих активов, связей, в конце концов, я не здоровенный мужик, способный за себя постоять.

– Да, – признаю я.

Какой смысл скрывать.

– Несмотря на то, что я предлагаю защиту?

Ее он предлагает просто на словах. И если в любой момент передумает и отступит, я останусь одна против взбешенного мужа.

– Я не буду с ним связываться.

– Ваше право, – кивает он. – Хотя я не согласен. Возможно, вы передумаете. У вас годы впереди, чтобы подать иск. В таком случае, расторжение брака и денежная компенсация за то, что вы не будете чинить препятствий при разводе?

Задумываюсь.

– Почему нет? – грустно улыбаюсь я.

А у само разрывается сердце. Периодически меня накрывает реальностью: я обсуждаю развод. Развод. С моим Глебом. До сих пор в голове не укладывается.

Нам приносят еду, и ненадолго удается отвлечься. Кусочек форели крохотный, но безупречно сервирован и восхитительно вкусный.

– Я понимаю, – говорит он, посмотрев, как печально я ковыряю форель. – У вас были чувства к нему.

В этот момент поднимаю глаза.

Он попал в точку.

– Он изменил вам и безусловно заслуживает наказания, – продолжает Корн. – Он дурак, что предпочел другую, такой женщине, как вы.

– Откуда вы знаете? – снова отвожу глаза, рассматривая бокал.

Михаил молчит.

Что, уже все знают? Даже он, хотя недавно приехал в страну?

– Предпочту не отвечать на вопрос. Вам будет неприятно.

Спасибо за деликатность.

– Завтра подпишем доверенность, и я займусь вашим разводом. Поверьте, через полгода вы о Глебе даже не вспомните.

Улыбаюсь, а у самой перед глазами сцена, где муж трогает мой слегка беременный живот перед зеркалом. Затем та, где он приподнимает мою голову от пола, спрашивая, шевелится ли ребенок.

Не думаю, что я о нем забуду.

– Извините, я должна сказать… – разговор неудобный, но его не избежать. – Что не готова к отношениям.

Смотрю в стол.

Понятия не имею, какое впечатление произвела откровением.

Но такая настойчивость вызывает одну мысль: я нравлюсь Михаилу далеко не как жена врага или друга.

Он хочет меня.

И если это «плата» за помощь – лучше обойдусь без нее.

– Я понимаю, Ева, – мягко говорит он. – Ничего. Я понимаю.

Кажется, что он хотел что-то добавить. Когда смотрю прямо на него, Михаил улыбается. Закончить он не успевает. Замечаю сбоку движение, а когда оборачиваюсь, вижу, что к нам приближается Глеб.

– Ты что, встречаешься с моей женой? – рычит он.

Взгляд прикован к Корну.

Не ко мне. Неосознанно отодвигаюсь как можно дальше: боюсь его грозного вида, и мощных рук, сжатых в кулаки. Глеб не просто зол, он пугает. Позади стоит охрана. Смотрю им за спину, но не обнаруживаю ту, кого боялась увидеть.