Ни один другой мужчина не стал бы поступать так, как поступил Сережа, я это точно знала. А потому всегда буду ему благодарна. Жаль, вряд ли когда-то смогу его полюбить хоть сколько-то так же, как он любит меня.

Способность любить во мне умерла почти шесть лет назад. Умерла в дверях элитной вип-ки ночного клуба за которыми я застала в стельку пьяного Никиту в объятиях полуголой представительницы древнейшей профессии, ныне именуемой как коммерческий секс. Умерла вместе с моей любовью… Умерла и никак ее не оживить, хоть как сильно я бы этого хотела, как сильно старалась полюбить Сережу. Но нет. Не вышло.

- Мамочка, смотри какую я прическу сделала, - забежала в кухню Саша с учебной головой-манекеном в руках.

Я часто брала дочку с собой на работу в салон и, насмотревшись там на работу мастеров, она тоже начала играть в стилиста. Ну или, быть может, дело в наследственности. Ведь все, что связано с красотой - моя страсть с самого детства.

- Очень красиво, дорогая, - сказала я, рассматривая аккуратное плетение из искусственных волос на голове. - Сделай и мне такую же, пожалуйста. Хочу быть красивой, когда папа приедет.

Серые глаза дочки радостно засияли. С нею вместе я пошла в спальню. Там поставила маленькую табуретку возле стула у моего туалетного столика. Саша взобралась на нее, а я села на стул. С сосредоточенным видом дочка принялась колдовать над моими каштановыми волосами. Длинные, густые и ровные от природы, они достигали талии. Снова отросли… Ведь после той ночи, я их обрезала по ключицы. Сама.

Он ведь запрещал их стричь, очень сильно любил, вот я и…

А Сережа очень просил снова отрастить и я согласилась это сделать для него.

Мысленно я снова вернулась к утренней встрече, свалившейся, словно снег на голову. Никите же оставалось еще полтора года сидеть, я это точно знала. Точно помнила. Мне о вынесенном приговоре Сережа обмолвился, как и о самом аресте. Ведь, загремев на нервной почве в больницу с угрозой выкидыша, я запретила себе следить за жизнью Шмидта. Блокнула его везде… И долго потом еще на звонки с незнакомых номеров не отвечала. И сообщения блокировала не читая…

Итак, Шмидт вышел на свободу. И собирается мстить за предательство. От мысли об этом кровь стыла в жилах. Я поняла, что безумно его боюсь. За Сашу боюсь. За себя. За Сережу. Боюсь потому, что не знаю, на что еще он способен.

- Я все, мам, - голос дочурки выдернул меня из панических мыслей.

- Мне очень нравится, - искренне сказала я, покрутив головой.

У моей малышки настоящий талант. Такая кроха, а уже настолько искусно управляется с волосами. И тренер по балету ее хвалит.

Мы обе услышали, как в двери повернулся ключ и поспешили встречать Сережу. Жили мы в двухуровневой квартире в зеленом районе города.

Сбежав по ступенькам, сразу оказались в крепких мужских объятиях.

- У-у-у, принцессы мои, - сказал Сережа по очереди целуя нас.

Мне протянул букет розовых пионов (и где только смог отыскать их в октябре месяце), а Саше - огромный “Киндер-сюрприз”.

- С приездом, дорогой! Устал?

- Да нет, поспал в самолете. Душ приму и буду как новенький. В ресторан поедем. Открылся классный в центре. С детской комнатой и крутым детским меню, кстати. Я столик забронил.

- А я ужин приготовила. Мясо, овощи на гриле… Может быть лучше завтра?

- Не стоило заморачиваться, Вера. Есть же для этого люди…

- Мне хотелось самой устроить романтический ужин для нас, - сказала я.

- Спасибо, моя хорошая. Ты знаешь, как сильно я люблю есть то, что ты готовишь. Ну, тогда перенесу на завтра.

Пока Сережа был в душе, я поставила цветы в вазу, договорилась с дочкой, что она будет есть по одному “киндеру в день” и успела закончить с ужином. Потом с помощью Саши накрыла на стол. Мы поставили на белоснежную скатерть белые же тарелки и пузатые бокалы, положили на тканевые салфетки приборы. Потом я даже разрешила дочке под моим присмотром зажечь толстые белые свечи длинной зажигалкой.