Только ощутив так много холодного на себе, понимаю, насколько все тело окутано жаром. Кровь буквально кипит в венах, а сердце бешено бьется, ухудшая положение дел.

- Пи… пить, - хрипло прошу воды у мужа, не понимая, что происходит. Мне никогда не было так плохо. Что со мной произошло? К врачу хочется.

- Держи, - хриплый мужской голос раздается над ухом.

Он приподнимает мен, вкладывает в руку стакан и помогает поднести его к губам. Все же он лучший. В болезни и здравии – это про нас, как оказалось. Впервые болею за все годы брака, и он рядом, не ушел. Делаю несколько жадных глотков и закашливаюсь, выплевывая воду против своей воли.

- Тихо, не так быстро, - голос кажется более низким и грубым, даже жестким, несмотря на обеспокоенный тон.

Похоже, мне очень плохо, раз уже так сознание все искажает, что голос родного человека кажется чужим. Нет, я все придумываю. Просто сознание искаженное. Отравилась похоже, вот и мутит. Хотя странно немного, а может и нет. раньше со мной такого не случалось.

- Стараюсь, - хриплю, когда кашель отпускает. Вот это голос, у ведьм и то лучше. – Еще, - от стыда перед ним буду сгорать позже. Сейчас жажду бы утолить.

Он тяжело вздыхает, садится ближе и прижимает меня спиной к своей груди, удобнее перехватывает, и тут я смутно начинаю понимать, что что-то не так, но не могу понять, что.

Арсений словно стал больше. Медвежья лапа под грудью, находящаяся грани приличия, кажется чужой, именно большой, не такой, к какой я привыкла. Хватаюсь за его запястье. Тоже больше. Неужели сознание настолько затуманилось, что еще и искажение размеров пошло?

- Давай, только мелкими глотками, - и снова низкий голос над ухом.

Прижимаюсь губами к краю стакана, делаю глоток, а потом в нос ударяет запах парфюма. Мускатный орех с нотками лимона и мелиссы.

Хочу резко, но получается вяло оттолкнуть его руку, а потом и сама отстраняюсь от него. Это не мой муж. Не Арсений. Это чужой человек! Мамочки, где я?

Мне становится дико страшно за долю секунды, и тут сознание решает вспомнить все, что со мной случилось. Корпоратив, новость об измене мужа, попытка убить меня, тряпка с запахом, машина, лес и собака. Воспоминания накатывают волнами, хаотично и накрывают с головой.

Хватаюсь за голову и оттягиваю волосы до боли. Он предал меня, решил убить, несмотря на то, что мы были семьей. Он все время играл. А сейчас я… неизвестно где, неизвестно с кем.

Резко распахиваю глаза несмотря на боль. Теперь сидеть вслепую небезопасно. Резь вызывает слезы. За влажной пеленой сложно что-то разобрать, но очертания камина улавливаю, теплые тона.

- Эй, с тобой все хорошо? – кладет ладонь между лопаток, проводит ею вверх-вниз несколько раз, а я пошевелиться боюсь.

Его спокойный тон говорит о том, что нечего бояться, но я не могу успокоиться. Мне страшно. И без того сердце бешено стучало, а сейчас так и норовит вырваться из груди, пробив ребра.

- Так, не нравится мне все это, - тяжело вздохнув, резко опускает руку, а потом забирается уже двумя ладонями под футболку и ведет ими вверх, и тут я понимаю, что без лифчика.

- Что вы делаете? Не смейте, не трогайте меня! Уберите руки!

Верещу от возмущения, а ему абсолютно все равно на это. Хотя в моем состоянии крика-то и нет, так, писк или громкий шепот скорее.

И все же, разве протеста недостаточно, чтобы остановиться? Почему он продолжает свои поползновения? Незнакомец настойчиво пытается задрать футболку выше, несмотря на мое сопротивление. Я упрямо прижимаю руки к бокам, чтобы у него ничего не получилось, а он все равно задирает хлопковую ткань.