Подобная ситуация не только не пугала средневековых мыслителей, но наилучшим образом соответствовала христианским воззрениям. Когда возникал вопрос о применении общих принципов к рассмотрению отдельных случаев и необходимо было решить, принадлежит ли данный поступок к тому или иному разряду, то «общий принцип», если и мог что-либо подсказать субъекту, тем не менее не мог снять дилемму, стоящую перед человеком. В конечном итоге человек сам должен был принять решение. Человек сам выбирает между добром и злом.

Оппозиционность божественного права и человеческого, остро ощущавшаяся уже с первых веков нового тысячелетия, была связана с тем, что как первое, так и второе относилось к одной и той же предметной области – сфере человеческих отношений. И божественные нормы, и человеческие регулируют отношения человек/человек.

Завершил работу по систематизации права в духе христианской теологии Фома Аквинский. Основной вопрос его главной работы «Сумма теологии» заключается в том, каким образом можно объединить разные моменты, с которыми человек сталкивается в жизни. Идея единства исходила из общей предпосылки представления о единстве бытия.

Стоит обратить внимание на то, каким образом, например, Аквинат определяет понятие «естественный закон». Вначале он формулирует оппозицию божественного права и права человеческого: божественный закон – это вечный закон, это план божественной мудрости, направляющий все вещи (включая человека) к достижению ими своих целей. Вечное право является источником всех других производных форм права, так как заключено в самом Боге. Человек же, будучи разумным и свободным существом, способен к действиям, несовместимым с вечным законом. Так фиксируется фундаментальное противоречие между божественным планом и планом человеческим. Но затем Аквинат объединяет оппозиции на более широком основании. Он отмечает, что, хотя человек и не может непосредственно вычитать божественный закон, он все же может различить фундаментальные склонности и потребности своей природы, что и будет «естественным нравственным законом», угодным Богу. То есть разум человека способен сформулировать для себя совокупность универсально значимых предписаний: «Естественный закон – не что иное, как присутствие вечного закона в разумной твари»[105].

Ни в коей мере не следует считать, что Ф. Аквинский отождествлял «естественное право» с «естественным законом» выведенного из аксиом разума. Фома Аквинский пишет о естественном праве как о поиске «равенства», «пропорции» между внешними вещами и лицами, которые их делят. Долгом судьи является отыскание этой справедливой пропорции. Право и есть эта самая пропорция. Но она не проистекает из какого-либо закона[106].

Нормы естественного права очевидны сами по себе и не требуют демонстрации для доказательства. Они всеобщи и за пределами этих общих принципов, которые справедливы для всех людей, общего согласия не существует.

Но человеческое право (позитивное право) может отклоняться от очевидных истин естественного права, и тогда совершается несправедливость.

Когда христианские богословы, постулируя акт божественного творения, утверждали, что несправедливость есть результат воли человека, а добро – результат милости божьей, они хотели отразить ситуацию, которую можно проиллюстрировать на математическом примере. «2+2=4» – математическая истина. Она очевидна и не зависит от воли человека. То, что «2+2=4», – это не заслуга человека, это заслуга математики. Она (математика) так устроена. Но если вдруг появится человек, для которого «2+2= не 4, а 5 или 6, то в этом повинен сам человек.