19 Следует упомянуть, что незадолго до этих событий произошло землетрясение в Мессине[9], которое часто обсуждали за столом. Анне было необычайно интересно все, что с ним связано; снова и снова она заставляла бабушку рассказывать, как тряслась земля, рушились дома, сколько людей погибло. Это положило начало ее ночным страхам. Девочка не желала оставаться одна; по ночам мать приходила к ней и сидела у ее кроватки, иначе она боялась, что произойдет землетрясение, стены рухнут и ее задавят. Подобными мыслями Анна была озабочена и днем; гуляя с матерью, она приставала к ней с вопросами: «А дом будет стоять, когда мы вернемся? Папа еще будет жив? Дома точно нет землетрясения?» Увидев на дороге камень, она всякий раз спрашивала, не от землетрясения ли он. Если где-то строили дом, она была уверена, что предыдущий разрушило землетрясение, и так далее. В довершение ко всему Анна часто кричала по ночам, что приближается землетрясение, она уже слышит грохот. Каждый вечер приходилось торжественно ей обещать, что землетрясения не будет. Родители испробовали различные способы успокоить девочку; например, ей сказали, что землетрясения происходят только там, где есть вулканы. Она потребовала доказательств, что горы, окружающие город, не были вулканами. Подобные рассуждения постепенно привели к сильной и, в возрасте Анны, неестественной тяге к знаниям; в итоге ей принесли все геологические книги и атласы из библиотеки отца. Часами она листала их в поисках изображений вулканов и землетрясений и задавала бесконечные вопросы.
20 Здесь мы видим энергичную попытку сублимировать страх в стремление к знаниям, которое в этом возрасте кажется явно преждевременным. Но скольких одаренных детей, страдающих от той же проблемы, пичкают этой несвоевременной сублимацией, и отнюдь не c пользой для них! Всякий, кто поощряет сублимацию в этом возрасте, лишь усиливает невроз. В корне стремления к знаниям лежит страх, а страх есть выражение преображенного либидо, то есть интроверсии, которая стала невротической и не является ни необходимой, ни благоприятной для развития ребенка в этот период. К чему в конечном счете ведет тяга к знаниям, становится ясно из обилия вопросов, возникавших почти ежедневно: «Почему Софи [младшая сестра] моложе меня? Где был Фриц [младший брат] до этого? Если он был на небесах, то что он там делал? Почему он спустился на землю только сейчас, а не раньше?»
21 Учитывая обстоятельства, отец решил, что при первой же возможности мать должна рассказать девочке правду о появлении младшего брата.
22 Эта возможность появилась, когда вскоре Анна снова спросила об аисте. Мать сказала, что история про аиста – выдумка, что Фриц вырос в маме, как цветы из земли. Сначала он был очень маленьким, но постепенно становился все больше и больше, как растение. Девочка внимательно слушала без малейшего удивления, а затем спросила:
Анна: «Он выбрался самостоятельно?»
Мать: «Да».
Анна: «Но ведь он не умеет ходить!»
Софи: «Он выполз».
Анна (услышав реплику Софи): «Здесь есть отверстие? (указывая на грудь) Или он появился изо рта? А кто появился из няни?»
23 Тут Анна умолкла, а потом воскликнула: «Нет, я знаю, это аист принес его с небес!» Прежде чем мать успела ответить, она сменила тему и вновь попросила показать изображения вулканов. Вечер, последовавший за этим разговором, прошел спокойно. Неожиданное объяснение, очевидно, породило у девочки целый ряд догадок, нашедших выражение в потоке вопросов. Открылись новые и непредвиденные перспективы, и она быстро подошла к главной проблеме: «Откуда появился мой братик? Из отверстия в груди или изо рта?» Оба предположения – приемлемые теории. Как известно, даже молодые замужние женщины нередко придерживаются теории о дыре в брюшной стенке или кесаревом сечении; считается, что это – признак подлинной невинности. На самом деле это не невинность; в таких случаях мы практически всегда имеем дело с инфантильной сексуальностью, в дальнейшей жизни дискредитировавшей