Что именно сделал бы Колян в полиции Никита не узнал. Хлопнул его по плечу и побежал к метро. Татьян он застал в тех же позах.

– Есть вопросы? – спросил Никита.

– Есть, – сказала Татьяна с блокнотом. – Вот тут.

Она показала на первую строчку инструкции.

– И дальше по всем строчкам, – добавила другая Татьяна.

Никита вздохнул и включил компьютер.

Варя позвонила через два дня.

– Макс прислал на работу фото заявления, что по личным обстоятельствам он просит его уволить по собственному желанию.

– Ура, живой! – Никита вздохнул с облегчением.

– Ну да, живой. Непредсказуемость в его стиле. Непонятно, почему он телефон отключил, но это мелочи. От него всего можно ожидать. Вернется – расскажет. Мне он тоже написал: «Все в порядке, странствую, обнимаю».

– Надо бы в полицию позвонить.

– Уже! Они посмеялись, обозвали меня паникершей, пригласили заходить, если что.

– И где он может быть? – спросил Никита.

– Где угодно. Я знала маршрут, когда он с Панкратом, его начальником, отправлялся на яхте или в горы. Знала от Панкрата. А так он сам не знает, куда его занесет.

– Мне он ничего не говорил, – сказал Никита.

Варя засмеялась.

– А ведь ты сейчас его лучший друг. Если хочешь, я тебе про него расскажу. Приезжай сегодня вечером. Я на Воронцовской живу, это около Таганки. У меня плов есть. Он из кулинарии, но вкусный. Прихвати по дороге бутылку красного сухого. Отметим находку нашего пропащего.

Никита мне рассказал о встрече с Варей. Я опущу несущественные детали: как он наткнулся на неработающий домофон, как Варя долго не подходила к телефону, как он уговорил женщину с коляской, что он не квартирный вор, а идет в гости, что плов был практически несъедобным… Он пересказал главное: рассказ Вари о Максе.

– Ты только учти, – сказал Никита, – она выпила, была счастлива от новостей и главное – она любит брата и никогда не скажет о нем ничего плохого. Вот, что сказала Варя. Это практически был ее монолог.

…ты только не перебивай. Работаю я из дома, знакомых мало, скоро вообще разучусь нормально говорить, так что ты попался, буду вспоминать устную речь. Сегодня чудесный день, хорошие новости, да я еще и выпила. Так что держись.

Макс – он чудесный. Мы рано потеряли родителей, жили с бабушкой, Макс старше, он заменял мне отца, был лучшим другом. За ним я была, как за каменной стеной, уж прости за изъезженный штамп. Разъехались, когда он женился. Встречались редко, но между нами словно натянута ниточка понимания и поддержки. Перезванивались тоже редко, но знаешь… есть люди, которые всегда рядом, даже, когда они далеко. А Макс часто был далеко. Особенно после развода. Понимаю его жену – долго выдержать Макса может только любящий его человек. С ним главное – не залезать в его внутренний мир, в его личное пространство. Что творится в голове Макса – постороннему понять невозможно. Да и сам Макс не смог бы сформулировать, о чем он думает в данный момент.

Когда он уезжал, а уезжал он часто, никогда сам не знал, куда его занесет. Полетит, например, в Марсель, но пробудет там два часа и унесется в какой-нибудь городок, чтобы побеседовать с великими. Непонятно? Вот пример. Он мог приехать в прованский город Салон, где жил и работал Нострадамус, и там несколько дней бродить по улицам, споря с Нострадамусом о смысле его катренов. А потом разругается с великим предсказателем и унесется в городок Воклюз, чтобы бродить там по горным тропам и обсуждать с Петраркой – он там жил – перипетии виртуальной любви к несуществующему человеку. Представь картину: ходит мой любимый братик по улицам или тропам и бормочет что-то себе под нос. Так что спрашивать у него, куда он поехал – это занятие бесполезное, сам он только знает, до какого города купил билет перед началом путешествия.