Развилки Владимир Дараган

На календаре первое ноября, из небесной черноты падает мокрый снег, москвичи пребывают в ожидании скрежета лопат дворников, а мы с вами заглянем в малогабаритную однокомнатную квартиру в Ростокино, где наш герой по имени Никита раскладывает кусочки селедки на огромную тарелку, украшенную по краям замысловатым орнаментом. Сверху он кладет кольца репчатого лука и останавливается в задумчивости: надо ли капнуть подсолнечного масла, или и так будет вкусно? На кухонном столе уже стоит корзинка с нарезанным черным хлебом, миска с солеными помидорами, в кастрюле на плите варится картошка, а в холодильнике, который из-за малости кухни стоит в коридоре, охлаждается бутылка водки.

Никита поджидал своего друга Макса. Уже не первый год первого ноября Макс приходил в гости, чтобы отпраздновать начало своего любимого месяца. Над привычной всем ноябрьской депрессией Макс смеялся и говорил Никите:

– Что бы ты понимал! Ноябрь – лучший месяц для начала нового проекта. До Нового года есть время понять его целесообразность, и, если что-то пойдет не так, остается время переключиться на что-то другое.

У Макса есть теория, что Новый год обязательно надо встречать с чем-то незаконченным и важным. Тогда Всемирный разум в лице Деда Мороза обязательно даст возможность закончить начатое и прожить наступающий год без особых потрясений.

– У меня это работало, работает и будет работать, – добавлял он, помогая накрыть на стол.

Никита возражал. И не из-за природной склонности к спорам (такое за ним не водилось), а пытаясь оправдать нелюбовь нормальных людей к ноябрьским вечерам, когда с неба сыплется то снег с дождем, то дождь со снегом.

– Выйдешь в магазин, – говорил Никита, – а на улице только всепогодные собачники да странные личности в капюшонах, а что ожидать от этих личностей, какие у них мысли под капюшонами – этого никто не знает, так что лучше держаться от них подальше.

Макс работал в банке, занимался переговорами с клиентами, которых надо убедить принять решение, выгодное банку. Переспорить его невозможно, искусство переговоров он освоил и всегда следовал правилу, что во всем надо сначала соглашаться, а потом использовать слова собеседника в свою пользу.

– Ты абсолютно прав! – говорил Макс. – Добавь еще промокшие ноги, сломанный ветром зонтик, забрызганные брюки и, как следствие, правильное нежелание выходить из дома. И это главное. Выключаешь телевизор, садишься за стол и начинаешь думать. Ноябрь – идеальный месяц для философских размышлений. Зимой праздники, лыжи, каток, весной – авитаминоз и томление духа, летом – жара или радости, которые нельзя отложить на другое время, золотая осень – время легкой меланхолии и любования красотой. Так что остается только ноябрь, и его надо провести с пользой.

Макс – философ и оптимист, умеющий радоваться жизни. К тому же он еще и писатель. Хотя, сейчас, в век соцсетей и самиздата, почти все мы писатели. «Графоманю понемногу», – говорил он, – когда его спрашивали, как он проводит свободное время. Писал он короткие рассказы, точнее, истории из жизни. Если зайти на его страницу в сети, то можно поразиться. Прошлого Макса хватило бы на десяток нормальных людей: путешествия, приключения в горах, на воде и под водой. А сколько стран он объездил!

– Ты и в Монако был? – спрашивал Никита.

– Фотографии видел? – отвечал Макс вопросом на вопрос.

Фотографии на его страницах в соцсетях Никита видел. Они подозрительно напоминали фотографии улиц сервиса Google Street View, но ведь Никита мог и ошибаться. В сети Макс не был самим собой. Там он представлялся Чайльдом Гарольдом, уставшим от перемены мест, пресыщенным впечатлениями, язвительным наблюдателем неправильного течения жизни. Гораздо интереснее был его дневник, записи в котором были полны переживаний за мир, который катится в пропасть, но все это скрашивалось юмором, который немного затушевывал трагизм нашего существования. В дневнике Макс был настоящим, каким его знали и любили друзья.

Никита знал Макса уже несколько лет – жил Макс в соседнем подъезде, а познакомились они на собрании жильцов, где обсуждалось – нужно ли им написать коллективное письмо какому-то начальству, чтобы выдворить «Отель на час» из помещения бывшего молочного магазина на первом этаже. «Это не разврат, а культурный досуг», – парировали сторонники отеля. «Дети смотрят», – говорили противники такого досуга и добавляли, что дети смотрят на все это с большим интересом. Сторонники смеялись – дети в телефонах и не такое видели, а во дворе, как-никак, двадцать первый век, негоже отставать от современности, и что отель лучше, чем магазин, от которого с раннего утра был шум, а вечером мусор. Макс был за отель, так как вырос в малогабаритной квартире с родителями и понимал необходимость подобного досуга. Никита тоже поддержал отель, вспомнив, что с его появлением во всем доме исчезли тараканы.

Макс любил философствовать, но про себя рассказывал мало. Мои герои всегда встречались в квартире Никиты, пили пиво, ругали чиновников и объясняли друг другу, как нужно управлять государством – неисчерпаемая тема мужских разговоров. Когда пива было много, Макс расспрашивал, как Никита провел прошедший день, год и последние десять лет. Слушал внимательно, как будто и правда его это интересовало. «А она что? – перебивал он вопросами. – А он что?» Все Никитины действия Макс одобрял, и когда Никита описывал свои промахи, Макс говорил, что это жизнь такая, и ему ничего не оставалось, как сделать то, что он сделал. В общем, Макс был идеальным слушателем, и когда по неведомой причине он долго не появлялся, то Никита начинал скучать. В том году Макс пришел отпраздновать начало ноября не с пивом, а с огромным тортом, украшенным красными розочками из какого-то подозрительного крема.

– Сегодня нам нужны ясные головы, – сказал он. – Хочу кое-что обсудить. Алкоголь помогает приукрашивать действительность, размывает ее, но мешает нужному нам просветлению.

Никита кивнул, убрал со стола селедку и пошел ставить чайник. Откровенно говоря, он удивился – Макс за столом часто философствовал, и пиво ему ничуть не мешало. Год назад он развил теорию, что ноябрь – это месяц чудес или их ожидания.

– Ожидание чуда, – говорил Макс, – у многих является смыслом жизни. А в ноябре чуда ожидают все, даже неверующие и чрезмерно образованные. А коллективное ожидание, как всем известно, материально, и, если это вовремя не пресечь, то чудеса начинают случаться. То солнце пригреет вопреки прогнозам, то снег выпадет необычно пушистым, каким он даже в январе не бывает. А случается, что по телевизору такое пообещают, что всем сразу станет светло и радостно.

На этот раз все было серьезнее. Макс собрался обсудить теорию принятия решений: в чем ошибались великие мыслители, когда пытались понять, какой черт заставляет нас жениться на косоглазой распутнице, когда есть серьезные девушки, более подходящие для семейной жизни. Серьезные девушки умеют печь шарлотку, не любят кокетничать, поддерживают разговор о постимпрессионизме и к тому же почти наизусть знают древнеиндийский трактат Камасутру. А нам все равно нужна косоглазая неумеха-распутница.