Голод не заставил себя долго ждать. Едва Паша прогнал ненужные мысли, как тут же перебрался за стол и подобно некормленому зверю стал жадно заглатывать всё, что ему принесли. Чуть тёплая пища комками проваливалась в пустой желудок, от чего тот дал ответную реакцию в виде икоты. На глаза наворачивались слёзы, а тело покрылось мурашками.

Завершив трапезу, Павел перебрался обратно в кровать. На фоне стресса сознание навевало множество различных мыслей и идей. Глаза снова забегали по стенам в поисках чего-нибудь нового, а тело не слабо так стало трясти.

Сопли, смех, слёзы, холод… Вся спина в поту… Неестественная гамма несовместимых друг с другом чувств атаковала беднягу, подводя его к нервному срыву. Ему хотелось провалиться сквозь землю, нырнуть в холодный бассейн и вынырнуть в тёплой постели у себя в комнате, но увы, такая роскошь теперь маячила где-то в десяти годах от него. В конце концов, мозг выбрал тему для размышлений, и критическое состояние парня более-менее стабилизировалось. Посидев немного разбитым «овощем», он утопил своё лицо в ладонях и мучительно завыл.

Ещё позавчера у него было всё! Деньги, девушки, развлечения, а теперь лишь холодная, плесневелая и вонючая камера три на четыре метра с дыркой в полу вместо туалета. Кое-как справив туда нужду, Паша почувствовал сильную усталость по всему телу: мышцы обмякли, руки отказывались слушаться. Теряя на ходу сознание, он лениво доплёлся до кровати и моментально уснул. Сон длился около трёх часов и мог бы длиться дольше, если бы не отворившаяся дверь.

– На выход! – скомандовал всё тот же сиплый голос.

Парень открыл глаза и с большим усилием принял сидячее положение. Побои, полученные во время задержания, напомнили о себе куда ярче, чем прежде. Тело ломило, а мышцы всё так же были аморфны.

– Мне долго ждать?! Вставай! На выход!

Павел покинул помещение. В коридоре стояли двое конвойных. Они поставили его лицом к стене и, обыскав, повели к заднему двору, где уже ждала ГАЗель-автозак.

– Так он один? – поинтересовался у коллеги один из ментов.

– Да. В «стакан» его закрой.

Паша поднялся в автозак по трапу из двух ступенек и оказался в металлическом ящике. Небольшой коридорчик резко поворачивал влево, где в тупике была решётчатая дверь, за которой виднелась четырёхместная деревянная лавка. Интуитивно Павел направился туда, но сзади ему на плечо опустилась рука.

– Стой, куда! В «стакан», сказали.

По сторонам коридорчика было три двери, снабжённые глазками. За каждой из них находился маленький бокс с одноместной лавочкой. Само пространство там было примерно шестьдесят на восемьдесят сантиметров. Один из полисменов отворил эту «кладовку».

– Ладно, не мучай пацана! Закинь в общую! – бросил второй конвойный.

Возражений не последовало. Павла завели в четырёхместный бокс, который называют «пеналом». Никаких окон, из удобств лишь лавочка и свет. Благо, ехать было недалеко. Спустя каких-то десять минут машина остановилась. Конвоир пристегнул парня к себе и повёл в здание суда. Обычно подсудимых помещают в бетонный бокс, где они дожидаются своего заседания, но Павла чудесным образом это миновало. После тщательного обыска его завели в зал суда, где сразу поместили в клетку.

– Павел, здравствуй. Как ты себя чувствуешь? – подойдя к нему, спросил адвокат.

– Хреново. Вытащите меня от сюда.

– Послушай. Шансов выйти под домашний арест мало, так что будь готов ехать в СИЗО. Скажи мне лучше, что тебе передать?

– Передать? Не знаю, надо сообразить, но пока в голову ничего не лезет.

– Ну хорошо, подумай пока. Смотри, тебе сейчас изберут меру пресечения в виде заключения под стражу на два месяца, потом этот срок будут продлевать. Короче, я приду к тебе завтра в СИЗО, и мы обо всём поговорим.