Выяснилось все неожиданно быстро – как снег на голову. На вечер было назначено собрание перед завтрашним отчетным концертом, к которому музыкальная группа готовилась целый год. Был май, пахло распустившейся зеленью, вечер был влажен и чист. Люба спешила на собрание после работы – в узком серебристом платье, на шпильках, воодушевленная и счастливая, – она бежала к нему. Она немного опоздала и прошептала с извиняющейся улыбкой, скромно потупив, а затем снова подняв на него взгляд: «Здравствуйте. Извините. Пожалуйста». Он кивнул, глядя на нее, не отрываясь, но что-то странное, непривычное, было в его глазах – как будто тоска какая-то… Люба отмахнулась от этой мысли – показалось, присела, внимательно слушая. Он говорил для всех присутствующих, иногда бросая взгляд на нее:

– Дети потрудились на славу. Мы можем гордиться тем, чего мы достигли. И завтра мы покажем вам, родителям, и всей школе, результаты нашего труда в течение года. – Он улыбался, но как-то через силу. – Только… хочу предупредить – завтрашний концерт может быть перенесен. В этом случае я сообщу вам заранее… – Он глубоко вздохнул и произнес максимально ровно, – У меня жена сегодня – завтра должна родить.

Любе показалось, что на нее вылили ушат кипятка. Просто так – сидела, никого не трогала, зачем-то прошли мимо и вылили ей на голову… Она чувствовала только одно – как вспыхнули и, не утихая, горят щеки. «За что, Олег?» – Она, не отрываясь от него взглядом, мысленно разговаривала с ним. – «Что я сделала тебе? Навязывалась? Преследовала? О чем-то просила? Зачем эти постоянные сообщения, звонки, снятое кольцо? Для тонуса, Олег? Для твоего творческого подъема?!». Он не смотрел на нее, говорил с трудом. Быстро скомкав последние фразы, закончил собрание. Большинство родителей потянулись к выходу, некоторые – подошли к нему с вопросами, какими-то личными уточнениями. Люба тоже подошла – ей было о чем спросить, какую-то организационную мелочь. Это было вовсе не обязательно. Но ей хотелось посмотреть Олегу в глаза. Он с трудом поднял на нее взгляд – он был тяжелый и опустошенный, сами глаза – красные. Ему было тоже тяжело. Люба спросила быстро, как ни в чем не бывало, с легкой полуулыбкой, хотя – знал бы Олег, что она собрала все силы, чтобы улыбнуться, хотя – может, и знал… Спросила и воздушной походкой ушла. Дома она дала волю рыданиям – он казался всем, а по сути явился в ее жизни большим, обманчиво переливающимся, мыльным пузырем. Пшик – и нет. И не было. Показалось… Наутро одиночество десяти лет, умноженное как минимум на два, дало о себе знать – по улицам ходить было трудно – Люба шугалась людей и с болью отворачивалась от беременных и молодых мамочек с колясками. Она ведь так мечтала об еще одном ребенке или нескольких – от любимого, любящего, родного. На концерт она решила не идти. А впрочем… а впрочем, к вечеру она пришла в себя и просто подсчитала месяцы. Когда они с Олегом познакомились, его жена уже была беременна. Просто так получилось, совпало, не сошлось… Никто не виноват. Вот только по отношению к ней снятое кольцо было подлостью. А по отношению к жене – увлечение другой женщиной, которая, кстати, тоже когда-то была беременная, толстая, некрасивая, плаксивая по любому поводу и такая же брошенная, – откровенным предательством. Люба искренне пожалела его жену – главное, чтобы она не чувствовала того же, что когда-то пережила Люба. Есть в жизни женщины моменты особой нужды в любви своего мужчины, одним из них, несомненно, является беременность. И почему-то именно тогда большинство мужчин «глядит на сторону», отдаляется, изменяет, предает. Почему изменять своей беременной жене – особое удовольствие для мужчин? Этот вопрос искренне занимал Любу всегда. Да перенеси ты с ней вместе ее болезни, неприятности, беременность, подростковый возраст ребенка, – и она отплатит тебе сторицей – любовью, заботой, нежностью, пониманием, вкусным ужином наконец, до конца своих дней! Так нет – отворачиваются брезгливо, отходят в сторону, меняют женщин, особенно не скрывая этого, а потом удивляются – откуда разлад, почему развод? А затем ищут на сайтах знакомств новую «одну на свете, неповторимую». Как будто следующая неповторимая – не человек, у нее не бывает неприятностей, она никогда не болеет и не толстеет во время беременности. Тогда уж проще купить куклу – она иногда сдувается, но никогда не «выносит мозг». Смешно!.. Да ладно, мы отвлеклись. Единственным оставшимся чувством к Олегу у Любы теперь была жалость, с легкой примесью презрения. А впрочем… а впрочем, она решила пойти на концерт. Да – встряхнувшаяся, да – нарядная, да – красивая, да – улыбающаяся.