Пришлось отвечать…

– Видишь ли, Анна, наш общий друг, оперируя моими же понятиями и речевыми оборотами, которые я использовал вчера при нашем разговоре, пытаясь объяснить тебе (да и себе тоже) смысл межличностных отношений, загнал меня в угол.

– Никакого угла нет, – весело парировала Анна. – Ответ простой: не надо завидовать.

Смеясь, Кирилл поднял руки вверх.

– Что и требовалось доказать, непробиваемая женская логика.

В этот вечер я пригласил Анну в кино, но не на современную картину, созданную искусственным интеллектом способом компьютерной графики, а на старое кино с живыми актёрами, которые проживали на экране свою роль, заставляя зрителя сопереживать и думать.

В небольшом кинозале собралось едва ли полтора десятка любителей ретро. Среди зрителей я заметил ещё одну пару.

– Мы не одиноки в своих бессмысленных чувствах, – сказал я Анне, указывая взглядом на парочку.

– Очень хорошо, – ответила она, усаживаясь в кресло.

Свет в зале погас, и мы, погрузившись в события на экране, следили за сюжетом неполных два часа.

Из кинотеатра мы, как и в прошлый раз, поехали на аэротакси. Гулять по ночному, плохо освещённому городу, да ещё и в слякотную погоду, было так себе удовольствие.

Пролетев совсем немного, аэромобиль остановился у подъезда Анны.

– Спасибо за отличный вечер. Картина была восхитительна, есть о чём подумать и…

Анна хотела ещё что-то сказать, но я обхватил её за талию, привлёк себе и закрыл её рот поцелуем. Она нисколько не сопротивлялась и даже в какой-то момент перехватила инициативу. Это было восхитительно, но, как и всё хорошее, закончилось немного раньше, чем хотелось бы. Анна отстранилась от меня и открыла дверцу аэромобиля. Я попытался удержать её за руку, но она мягко освободилась и, одарив меня блистательной улыбкой, надела фильтрующую маску и вышла из такси.

Аэромобиль тронулся с места, я успел задержать взгляд на силуэте любимой женщины. Она провожала аэромобиль взглядом, но её фигура быстро растаяла в сумерках.

Вернувшись домой, я заказал себе лёгкий ужин, который был доставлен сразу после того, как я вышел из пневмопарилки. Накрыв непритязательный стол, я активировал индивидуального андроида:

– Привет, Лика.

– Привет, Денис, я скучала по тебе. – На искусственном лице возникла такая же ненатуральная улыбка.

– Я хочу поужинать. Составишь мне компанию?

– С удовольствием. Мы ведь не общались довольно долго. У тебя что-нибудь случилось? – Лика села за стол и посмотрела на меня.

– Именно случилось. И мне сейчас очень хочется поговорить. Ты же у меня не только красивая, но и умная женщина.

Лика смущённо улыбнулась:

– Андроид. Я андроид, Денис.

– Не придирайся к словам, Лика, я сейчас не об этом.

– Хорошо, я поняла, – ответила она пристыжено.

– Так вот, Лика, – продолжал я, уминая ужин, – некоторое время назад я познакомился с одной очень красивой, умной, очаровательной женщиной. Точнее сказать, познакомился я с ней больше года назад, но вот разглядел её и понял, что люблю, совсем недавно.

– Это замечательная новость, Денис. Любовь прекрасна и созидательна. Искренне рада за тебя, – улыбнулась Лика.

Я внимательно посмотрел на неё. Улыбка и вся мимика лица андроида выражали неподдельную искренность. Всю свою сознательную жизнь я общаюсь с различными видами андроидов, но до сих пор не перестаю удивляться чуду инженерной мысли, сумевшей создать идеальную мимику бесчувственной машине. Особенно расстарались, конечно, для индивидуальных андроидов. И это заставляет нас, людей, привязываться к ним как к живым существам.

На самом же деле нет в моей визави никакой искренности и быть не может. Так же как и лжи, хитрости, злости или доброжелательности. Ничего нет, кроме идеальной имитации, основанной на двоичном коде. И тем не менее, тем не менее…