Для удовлетворения половой потребности почти у каждого имелся специальный андроид необходимого «пола». Некоторые делались на заказ с дополнительными функциями. Кто-то приобретал сразу несколько андроидов. Всё зависело от фантазии и суммы на банковском счёте.

Личные андроиды относились к той малой группе, которую разрешалось изготавливать максимально антропоморфными. Но запрещалось выпускать их из дома без сопровождения человека.

В городе, как, впрочем, и везде, уже давно не существовало парков и скверов. Любой город представлял собой нагромождение конструкций из стекла и бетона. Вокруг располагались промышленные зоны, а следом за ними простирались бесконечные долины свалок – и так до следующего города. Так что привычка гулять в городских парках или выезжать на природу давно исчезла по причине отсутствия самой этой природы. Даже по городу люди старались передвигаться на автопилотируемых такси из точки А в точку В и обратно, поскольку прогулка в фильтрационной маске была явно удовольствием не из приятных.

В единственном уцелевшем торгово-развлекательном комплексе целый этаж площадью около полутора гектаров был выделен под оранжерею. Цветы, деревья, птички, родники, звуки и запахи природы – всё это было искусственным, конечно. И тем не менее мы с Анной после обеда в ресторанчике направились именно туда.

Обойдя оранжерею по кругу, мы взяли мороженое и присели на лавочку у родника, от которого исходила приятная свежесть, а журчание действовало убаюкивающе. Вдоль родника прогуливались очень натуральные голограммы животных.

– Не помню, когда был здесь в последний раз, – сказал я.

– Я тоже почти никуда не выхожу из дома, только до работы и обратно, – ответила Анна, – а сегодня мы совершили целое путешествие. Жаль, что мы не застали живой природы. Мне даже представить трудно, что когда-то люди запросто ходили в лес, поднимались в горы, купались в естественных водоёмах.

– Человек эгоистичен по натуре: мы спасаем сами себя, оставляя планету на произвол судьбы. Возможно, когда-нибудь она самоизлечится и восстановится. Очистятся воздух, вода, почва, возродятся экосистемы. А потом что? Человек вновь вернётся в этот мир, и всё заново? За сколько тысячелетий мы уничтожим обновлённую планету?

– Думаешь, мы ничему не научимся?

– Трудно сказать. У нас сохранятся знания, но не будет навыков. Уже сейчас работают лишь несколько сотен тысяч человек по всей Земле, и те исключительно за мониторами. Кто из нас сегодняшних способен построить жилище, добыть пропитание и прочее? Когда мы проснёмся, не будет ни фабрик, ни заводов, не будет электричества.

– Но ведь в бункера закладываются ручной инструмент, холодное оружие для охоты и всё, что понадобится на первое время. И всё это сделано из сверхпрочных материалов. – Анна очень внимательно смотрела на меня, её глаза выражали беспокойство.

– Да, – согласился я, – такой инструмент, вполне возможно, и дождётся нашего пробуждения. Но в процессе эксплуатации изделия даже из самого прочного материала имеют свойство выходить из строя, да и просто могут быть утеряны, а производство новых инструментов из не особо прочных материалов нужно ещё наладить. А сколько времени ушло у человека на одомашнивание животных? Мы будем гибнуть на охоте, снова начнутся войны за обладание ресурсами. В лучшем случае человечество погрузится в Средневековье, а то и в каменный век.

– Тогда, я думаю, – ответила Анна, – мы не успеем вновь загадить планету: мы просто вымрем, потому как неспособны размножаться. Спастись от клыков хищника или топора противника регенерирующие клетки не помогут. Получается, что этот проект спасает не человека, а планету. А наше вымирание просто временно откладывается.