К несчастью для Акселя, моего бывшего сотрудника, который украл «Магду» и отдал ее «Сентинелю», моему самому большому конкуренту, он к исключениям не относился.

Он думал, что картина содержит засекреченную и очень прибыльную коммерческую тайну – ведь именно так я говорил немногим людям, которым доверял ее охранять.

Они и не подозревали, что ценность картины заключается в чем-то гораздо более личном и менее полезном.

Я расправился с Акселем, выждал достаточно времени, чтобы «Сентинель» расслабился, а потом занялся их киберсистемой, обеспечив им многомиллионные убытки. Недостаточные, чтобы их уничтожить – подобный масштаб можно было отследить до меня – но достаточные, чтобы послать сообщение.

Идиоты из «Сентинеля» оказались настолько тупы, что попытались выкрасть картину после продажи, думая, что смогут использовать ее против меня в качестве возмездия.

Они не нашли в «Магде» никаких коммерческих тайн, но знали, что она для меня важна. Надо отдать им должное – они были на верном пути. Но им следовало нанять кого-нибудь получше второсортного жулика из Огайо.

Попытка «Сентинеля» замести следы оказалась столь неловкой, что даже оскорбляла.

Теперь картина находилась на попечении Данте, что служило двойной цели: мне не приходилось на нее смотреть, и никто, даже «Сентинель», не отважился бы у него украсть.

Последний, кто пытался, лишился двух пальцев и впал с изуродованным лицом и сломанными ребрами в трехмесячную кому.

Данте издал нетерпеливый возглас, но ему хватило ума не продолжать.

– Хорошо, но я не оставлю ее навсегда. Она вредит моей репутации коллекционера, – проворчал он.

– Все думают, что это редкое произведение восемнадцатого века. Ты в порядке, – сухо сказал я.

На самом деле картине было меньше двадцати лет.

Удивительно, как легко подделать «бесценные» произведения искусства и документы, подтверждающие их подлинность.

– Я ослепну, если буду смотреть на это убожество каждый день. – Данте провел большим пальцем по нижней губе. – Кстати, об убожествах. Сегодня утром Мэдигана официально выгнали из «Валгаллы».

Атмосфера переменилась от новой темы.

– Скатертью дорога.

Я не питал любви к нефтяному магнату, к которому полдюжины бывших сотрудников предъявили иск за сексуальные домогательства и насилие.

Мэдиган всегда был мерзавцем. И его наконец привлекли к ответственности.

Членство в клубе «Валгалла» возможно только по приглашению, и туда входят самые богатые и влиятельные люди мира. Многие, включая меня, занимаются не слишком легальной деятельностью.

Но даже у клуба есть ограничения, и он точно не хотел быть втянутым в медийный цирк вокруг суда над Мэдиганом.

Удивительно, что его не исключили раньше.

Мы с Данте обсудили судебный процесс, а потом он извинился – ему понадобилось ответить на звонок.

Как генеральный директор «Руссо Групп», конгломерата предметов роскоши, включающего более трех десятков брендов моды, красоты и стиля жизни, он тратил половину времени на деловые звонки.

Мои мысли сразу переключились на одну брюнетку.

Если в моей голове царил хаос, она была якорем.

Все всегда возвращалось к ней.

Воспоминание, как она шла по заснеженной улице – волосы развеваются на ветру, а глаза сияют, как нефрит, – задержалось в голове. Ее тепло, словно луч солнца после бури, озаряло все вокруг.

Мне не следовало снижать ей арендную плату, когда она приехала на осмотр квартиры, и, черт подери, не следовало оставлять арендную плату в прежнем объеме, когда съехала Джулс. В обмен на заботу о чертовых растениях – безосновательная уступка с моей стороны казалась бы слишком подозрительной.