– Запуск деконтаминации через пять, четыре, три, два…

Бесстрастный механический голос отзывается эхом, я морщусь от внезапной вспышки синего лазера, направленного на меня. Он ползет по моему телу, сетью лучей изучает его под каждым углом – это что-то вроде системы идентификации. Должно быть, я прошла, потому что крылатый шлем и белый костюм вдруг срастаются, соединяясь под моим подбородком. Раздается резкое шипение, от которого уши сначала закладывает, но приглушенный шлемом шум резко смолкает, когда густую дымку вытягивает из ангара, и остаются только чистые, белые с золотом мраморные стены.

– Деконтаминация завершена. Будьте любезны проследовать в седло.

Голос звучит холодно, а меня обжигает страх. Космос не прощает ошибок даже тем, кто находится в седле. Наездникам случается погибать во время езды, хотя и немногим и сравнительно редко. Во время турнирных сезонов в новостях чаще сообщают, что кто-то из наездников сломал конечности или утратил функции мозга, но я должна умереть в этом боевом жеребце. Меня ждет не какая-нибудь травма, а окончательная смерть. Иначе быть не может, и моя смерть обрушит на Дом Отклэров удар, который оказалось не под силу нанести моей жизни.

Сквозь забрало я замечаю плавное движение – в мраморной стене раздвигается дверь. Единственный выход.

Я уже усвоила, что на укусы страха надо огрызаться, отвечать укусами, иначе он поглотит тебя целиком.

Я иду вперед, не обращая внимания на бешеный стук сердца.

Следующая комната почти такая же, как первая, единственное отличие – круг на полу, в котором свободно могут разместиться три человека. Круг сделан целиком из черного стекла и окружен светящимся изумрудным кольцом. У каждого боевого жеребца имеется седло – место, откуда наездник управляет роботом. Видимо, это оно и есть.

Я встаю в круг и с содроганием жду. Мгновение, и зеленое кольцо, загудев, начинает подниматься – тонкое, прозрачное, окрашивая мир в изумрудный цвет, оно движется вверх и смыкается над моей головой, образуя твердосветный цилиндр. Что-то неожиданно падает на черный стеклянный пол к моим ногам – бледный сиренево-голубоватый шарик, а потом к первому прибавляется второй, и еще, и еще. Я беру один в руку: на ощупь он как дешевый медицинский гель, который можно найти в аптечке первой помощи.

Поначалу из-за радужных переливов мне кажется, что он масляный, но, присмотревшись, я понимаю, что сияние исходит от странных мерцающих серебристых вихрей, медленно движущихся в нем. Я наклоняюсь, чтобы понюхать его. Запах горький, с цитрусовыми нотками. Что это вообще за?..

Щелчок эхом отдается над головой.

Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда верхняя часть цилиндра открывается и на меня выплескивается волна геля. Я скребу ярко освещенную стенку, но бежать некуда, а гель продолжает литься, заполняя пространство и доходя мне до пояса, а затем поднимаясь к плечам. Когда он достигнет вентиляционных отверстий в шлеме, я задохнусь. Нет, это невозможно – если бы каждый наездник задыхался в седле, не было бы никаких турниров.

Мерцающие серебристые вихри пронизывают гель. Они похожи на червячков, головастиков или клетки, маленькие и поглощенные борьбой за выживание. Наномашины? Вполне возможно, знати свойственно приберегать лучшие технологии для себя, а боевые жеребцы предназначены только для благородных.

Странный гель почти заполнил цилиндр, дошел мне до шеи, а я все еще не чувствую его давления – напротив, мне становится легче, словно он не давит на тело, а поддерживает его. Гель поднимается до забрала, еще мгновение – и я полностью погружаюсь в него. Храбрость не в том, что ты делаешь, а в том, что ты способен выдержать, и я держусь, пока гель просачивается в шлем через вентиляционные отверстия. В носу и в глазах он ощущается как прохладный бархат. Я задерживаю дыхание, но вскоре начинаю задыхаться и делаю глубокий вдох, втягивая гель в легкие, хватаясь руками за стенки цилиндра. Гель заполняет мой рот горьким цитрусовым вкусом, растворяется на языке, и я глотаю кислород, словно воздух. Поняв, что этим веществом