— Когда? — уточняю, уже зная ответ.

— Вчера, — тихо говорит Егор.

Сглотнув возникший в горле ком, смотрю на поля полосатого зонта над своей головой. У меня больше нет парня. Это довольно сложно принять, потому что он был мне не чужим и... нам было хорошо вместе! Разве нет?..

— Тебе так не терпелось? — интересуюсь сдавленно. — Ты хотя бы дождался, пока я сяду в самолет?

— Не передергивай… — бросает он, морщась.

— Пошел ты, — советую, предпочитая больше на него не смотреть.

— Тонян, давай начистоту. Ты… блин… ты меня душишь. Реально душишь.

— Что ты несешь? — изумляюсь, глядя на дисплей.

Сжав губы, Егор смотрит прямо на меня.

— Ты как таран, — чеканит слова, будто всю ночь репетировал, а не трахался с кем попало, не успела я войти в зону паспортного контроля! 

— Это тебе мама твоя сказала? — бросаю ему в лицо. 

С его родителями я поладила. Мне так казалось, но теперь я уже ни в чем не уверена! 

— Не говори ерунды, — раздражается он. — Ты меня со второго свидания по рукам и ног связала. Ты ко мне переехала не спросив разрешения, дальше что? 

— Ты не жаловался! — выкрикиваю я. 

Трус.

Продолжает не слушая: 

— Дальше что? Сама себе кольцо купишь?

— Не утрируй! —  начинаю злиться. —  Я щетку зубную привезла! И пару комплектов белья!

— Ты три полки в шкафу заняла. 

— Ну ты и урод, Егор, —  восклицаю параженно.

— Ты поменяла подушки на диване. С моими друзьями общаешься больше меня самого. Ты повсюду. Прешь, как танк. Сама не замечаешь? Тебя ни один мужик не выдержит, — продолжает он жестко растаптывать мою самооценку. — Мы с тобой полгода встречаемся, а у меня ощущение, что десять лет. Ты меня вымотала. Я устал.

Это замечание задевает меня больше всех остальных. 

В душе расцветает ужасная, давящая на грудь обида. Такая, что я закусываю дрожащую губу и сжимаю пальцами телефон.

Устал? От меня? Я такая невыносимая? 

 — Чтобы все это понять, тебе пришлось потрахаться на стороне? — спрашиваю хрипло.

— Ага. Трижды, — ровно сообщает он. — Секс у нас тоже не фонтан. Как раз в сексе ты себя ведешь, как монахиня.

— Ты — свинья… — выпаливаю я.

— Иногда, — кивает он. — А тебе надо научиться прогибаться под мужика, хотя бы делать вид.

Прогибаться?!

Вскочив с шезлонга, отвожу назад руку и швыряю телефон в бассейн. Рухнув на сидушку, обнимаю руками плечи. На крае губы повисает одинокая слезинка, и я слизываю ее языком, крутя в голове его отвратительные, такие обидные слова.

Я — монахиня?

Он был моим первым! С ним я вообще ни разу не испытывала оргазма. Он только о себе и думал, пихая в меня свой член, и я не заставляла его это делать! Он всегда хотел сам. Всегда.  

От обиды щиплет в глазах, и я шмыгаю носом.  

Он думал о себе… поэтому у меня не получалось! 

Чувство неполноценности порождает новый прилив к глазам. Зло утерев их ладонью, падаю на шезлонг лицом вниз. Всхлипываю и скулю, задаваясь всякими вопросами. 

Я настолько ужасна?

Пошел ты, Егор...

Натянув на голову шляпу, прячусь от всего мира. Хочу побыть одна. Только наедине с самой собой. Когда от слез остается противный стук в виске, закрываю глаза и делаю то, чего отчаянно требует моя опустевшая голова: сплю.

***

Я плавлюсь. Как кусок сливочного масла на сковородке. Слышу приглушенные звуки быстрых шагов и поднимаю тяжелые веки. В поле моего зрения возникают кеды очень уверенного мужского размера от белизны которых слепит глаза. Сдвинув с лица шляпу, пробираюсь глазами вверх. По брюкам песочного цвета с аккуратно и многообещающе выпирающей ширинкой, по коричневому кожаному ремню вокруг плоского живота и голубой, застегнутой до самой последней пуговицы, рубашке. Длинные рукава закатаны до локтей, являя миру жилистые предплечья, одно из которых забито татуировками.