Наконец, на улицу решила выйти и я. Родители пока не спешили вниз, значит, наверху еще не все было готово. Пригладив волосы, я в последний момент вытерла мокрые ладони об узенькие старые джинсы, потертые, с дырами на коленях, сидящие на мне, как влитые. Давно уже пора было их выкинуть, но мне они нравились, в них было так много моего – моя история, память о тех случаях, что я бывала в них. И не такие уж они и страшные. Хотя бы майка нормальная – простая, белая, в таких все ходят.

Выйдя на улицу, я тут же услышала лепет сестры, зато увидела ее не сразу, так как солнце ослепило меня, не только светя с неба, но и отражаясь от машины. Машинально подняв руку, чтобы прикрыть глаза, я тут же поняла, какую глупость сделала, надев эту майку. Мой живот вмиг оголился. Почувствовав пристальный взгляд на себе, я тут же опустила руку, и превозмогая боль в слезящихся глазах, шагнула в тень возле машины. К тому времени на меня уже явно никто не смотрел, я же ощутила облегчение от того, что глаза больше не слепило. Я не разбиралась в машинах, но, глянув мельком на эту, поняла, как Ирвингу будут завидовать. Дорогая блестящая игрушка привлекла мое внимание, а я не считала себя хоть в какой-то мере заинтересованной в машинах.

Майя и Этни стояли сбоку, деля очередную коробку, а Майкл промчался мимо меня, таща какие-то мешки. Чья-то спина вновь скрылась в машине. Вздохнув, я немного занервничала – что-то меня это начало напрягать.

Этни, отвоевав коробку у Майи, одними губами сказала мне, проходя в дом, что они – классные.

Я несмело улыбнулась Майе, как и мои родственники до этого, на что в ответ получила такую же родную улыбку. Но стоило мне подойти к машине и неосторожно, с грохотом, поднять ящик с их вещами с земли, я тут же натолкнулась на пустой и в то же время озлобленный взгляд, полный неожиданной ненависти.

– Осторожней. Имей уважение к чужим вещам, – прошипел мне Ирвинг и прошел почти вплотную ко мне, при этом вынося из машины сразу несколько чемоданов. Я припечаталась к дверце, совершенно очумевшая от случившегося. Повернувшись ему вслед, я чисто автоматически разглядывала его фигуру. Его сила выдавала в нем пловца, хотя я знала, что фактически он продолжительное время занимался греблей, а потом – регби. Впрочем, о чем это я? По словам отца, не было такого вида спорта, в который не играл Ирвинг, или в котором не преуспел – водное поло, американский футбол, бейсбол, теннис. Он играл в то, во что приходилось, когда их семье нужно было переезжать на другое место или в другую страну в связи с работой родителей.

Стоило ему войти в дом, и я тут же отложила коробку с его вещами, с опозданием заметив, как много было пакетов и коробок с его именем. Потом осторожно взяла коробку с именем Майи, надеясь, что она не будет столь привередлива.

Понятное дело, что я была сбита с толку. Я не знала, чего ожидать дальше. К тому же, к своему удивлению, я ощутила, как внутри поднимается ответная волна враждебности. Я же никого не ненавижу! Но незнакомая доселе сила начала вскипать во мне, как волны спешат к берегу, чтобы разбиться там, превращаясь в пену. Да с какой радости он вообще со мной так говорит! Я понимаю, что ему нелегко, но ведь Этни, более надоедливая, чем я, уже минут пять прочищала им мозги, но Ирвинг вел себя с ней вполне миролюбиво и терпеливо.

В тот день я впервые узнала, что есть ненависть с первого взгляда. Если я думала, что в доме он будет другим, то ошибалась.

Родители тепло обнимали брата и сестру Этвудов и начали знакомить их с моими братом и сестрой, несмотря на то что младшие уже и так времени не теряли. Я зашла в коридор как раз во время этой трогательной сцены. Поставив коробку и негодуя про себя, я встала в стороне. Когда очередь дошла до меня, Майя улыбнулась мне так же, как и на улице. Она, как оказалось потом, была добрейшим существом, потому они с Этьен так дополняли друг друга. Ей вообще не шли черный или серый цвета, и теперь с распущенными волосами она была такой трогательной и милой, что ее хотелось обнять. Пока что объятия не были уместны, как считала я, ведь мы едва познакомились, и не хотелось ее как-то смущать. Родители – другое дело.