– Ты так рассказываешь, как будто сам посетил все эти аттракционы, всё испытал на себе.

– Да так оно и есть. Я основную часть этих аттракционов в Питере посетил. Там есть парк «Диво-остров». Меня всегда тянуло к такой необычной технике.

– И к опасности?

– Наверное.

– А что ты говорил по поводу горок? И какое отношение имеет вся эта экстремально-развлекательная кутерьма к суициду? И что за идиотское название развлекательного центра – «Гильотина»?

– Развлекательная кутерьма, – с телячьим восторгом повторил понравившееся выражение Дима. – А-ха-ха! – Проще сказать – фигня! Сейчас всё объясню… Э-у-м-м… В общем, по задумке вся система аттракционов разделена на сектора по степени их опасности (ну, или кажущейся опасности – это как хотите). В каждом, помимо техников, работает группа психологов и психиатров, между прочим – высокой квалификации. В последнем секторе занимается с людьми даже священник. Всё это придумано для тех, кто уже точно решил совершить самоубийство. Удовольствие стоит немало и приносит нехилую прибыль. Директор фирмы убеждает, что испытав острые ощущения и побеседовав со спецами, задумавшие самоубийство откажутся от этого и вернутся к нормальной жизни. Цель у них, значит, – разубедить в намерении свести с жизнью счёты. Такой у них базар.

– А что, если найдутся «упёртые», которых бесполезно разубеждать? Ведь, если человек в этой системе по определению никогда не сможет покончить с собой, то никто из них так туда и не пойдёт.

– Так тут-то и собака зарыта. Такая возможность всё же сохраняется. Есть такая возможность!

– Как сохраняется?!

– Вот «Американские горки» – последний аттракцион в этой системе. Модель страшная… Всё вроде бы безобидно, но не так! Короче, там можно кататься как на обычных горках – визжишь и получаешь удовольствие. Но есть там и запретный рычажок. Дёрнешь его – и движение будет идти так, чтобы произошёл разрыв сердца, как бы сам собой. Доказать, что темп и направление езды к этому имеют отношение, почти невозможно. Хитрая штука! Просто дьявольская! А предварительно участник аттракционов заполняет какой-то длиннющий договор, где оговорено, что фирма не несёт ответственности, если показатели здоровья клиента не позволяют ему участвовать в экстремальных аттракционах.

Я замер в оцепенении, ужасаясь тому, как такое вообще возможно, чтобы в парке работал механизм для совершения самоубийств.

Но тут зашёл в офис, экстравагантно маневрируя плечами, русоволосый мужчина, на вид – около сорока пяти лет, весьма представительный, с заострённым книзу бледно-розовым лицом. К его скулам стянута, будто слегка поджата широкой резиной, нижняя челюсть. Форму чеканно выстроенных губ подчёркивали тонко выстриженные усики. Глубоко посаженые глаза придавали ему выражение холодной мечтательности. Нос в виде тонкой трубочки издавал едва уловимые звуки лёгкого сопения.

– Павел! – живо встрепенулся я, вмиг узнав своего давнего приятеля – доктора психологических наук Павла Альбертовича Сапрыкина. Он знал, что я интересуюсь темой самоубийств и не раз выступал в качестве толкового эксперта, беспристрастно разбирающего с позиции опытного психолога все плюсы и минусы моих статей и заметок на эту тему. – Рад встрече (я крепко пожал ему руку). Садись с нами. Жаль, вина уже не выцедить… Кто ж думал, что придёшь. Сообщил бы, что заглянешь на огонёк. Мог ведь и не застать… А мы с Димой только что обсуждали психологию продаж. Он, оказывается, хорошо разбирает структуру пирамиды потребностей Маслоу (Дима, поздоровавшись, вежливо улыбнулся: он уже пару раз общался с Павлом в моей компании). Кстати, что ты скажешь по поводу предсмертного письма Ладогина, ксерокопию которого я тебе давал позавчера? Ведь это самое длинное и подробное письмо самоубийцы, которое мне удалось прочесть.