– В каждой шутке есть доля шутки, – посмотрев на меня, сказала Ника. – Всё остальное – правда. – Она отступила ещё на пару шагов и потянулась к вешалке. Я перехватил её руки и, удерживая их, заглянул в глаза.

– Ну, хромает мое чувство юмора на обе ноги, но это же не конец света? – протянул я, Ника резко дернула руки, освобождая их. Нет, конечно, если бы я хотел, она бы так легко не освободилась, но сейчас не стоит применять силу. Сложив руки на груди, я позволил ей самой надеть пальто, с трудом удерживаясь от привычного позыва. Она быстро обулась, но едва выпрямилась, как я сделал шаг к ней. По квартире уже разнесся аппетитный запах, и это подкинуло мне идею. – А как же ужин? Я такую рыбу готовлю, что ты просто пальчики оближешь! Тем более, всю её мне просто не съесть.

– Думаю, ты легко найдешь себя компанию, – пожав плечами, предположила Вероника. Уже на пороге она обернулась и с едкой улыбкой сказала: – Кстати, можешь быть спокоен: ты убедил меня, что ты обычный человек. Только настолько самоуверенный... павлин, из разряда «мужик обыкновенный» мог так искренне удивиться отказу на столь заманчивое, по его мнению, предложение.

Я даже возразить ничего не успел, как она покинула квартиру. Выругавшись, я только покачал головой. И почему у меня такое ощущение, что вместо «павлина» и «мужика» она хотела употребить слово покрепче? Обувшись и накинув куртку, я последовал за ней, незаметно проводил до машины Антона и, убедившись, что все нормально, вернулся домой. И тут же схватился за телефон. Забавно: уже давно живу самостоятельно, ни у кого не спрашивая совета, но стоит произойти чему-то непонятному, как я спешу за разъяснением к отцу.

– Да? – услышал я его удивленный голос.

– Пап, привет! – быстро поздоровался я и, не желая тратить время зря, сразу спросил: – Скажи, у тебя когда-нибудь было, чтобы... Человек не пошел на «зов». – Судя по молчанию, вопрос его огорошил. Это ведь древнейшее оружие вампира, с помощью него мы могли спокойно позвать человека в любое место, и даже умирая, он не пытался оказать сопротивление чарам или их хозяину. Он буквально «подчинял» себе волю человека.

– «Зов»? – Оказывается, папашу удивил сам факт того, что я «позвал» человека. Знает, что я никогда этого не делаю. – И кого? Неужели ту «бабочку»?

– Не важно. – Я чуть поморщился. Наверное, отец уловил мое настроение, потому что перешел на деловой тон.

– Так... а не уступивший «зов» – верующий в Бога? Точнее, даже так: он – христианин?

– Хм-м... – Я, мягко говоря, удивился, потом вспомнил о крестике. – Да. Она носит крестик...

– Она? – не скрывая насмешки, переспросил папаша. – И куда же ты её звал? – Я молчал, только крепче сжав зубы, и он уступил. – А крестик у неё какой? Обычный или золотой? Или...

– Кажется, серебряный, – перебил я. – Но при чем здесь это?

– А как ты думаешь? Почему вода, освященная христианским попом, опасна для нас? И не сваливай все на серебро... Это вопрос веры. А теперь припомни, какое бытуют у них мнение по поводу крещения. – Витторио замолчал, ожидая, когда до меня дойдет суть вопроса. И она дошла.

– Ты считаешь, на ней был крест, что надели на неё при крещении и что крещенные и, правда, обзаводятся ангелом-хранителем, который «привязан» к этому крестику?

– И не надо так саркастически относиться к этому. Главное – вера. А «бабочка», судя по всему, верит, что ангел-хранитель бережет её.

– Но тогда... почему я раньше не сталкивался с такими «верующими»?

– А ты часто «звал»? – ехидно уточнил он, но тут же смягчил тон: – Это обстоятельство не афишируется... но и не скрывается под грифом «секретно».