Листья… они были тысячами листьями – все об одном, все они лишь одно заветное послание чьей-то душе. И эта душа сейчас в укромном сумраке глядела отключенно и бездумно на мятый лист бумаги с оторванным клочком с краю – это был дар тех самых листьев когда-то давно, настолько давно, что ей казалось, что это было в прошлой

жизни или может и не было никогда. Но ведь кто-то нарисовал этот портрет, кто-то, кого она любила всю жизнь, а может и все предыдущие жизни тоже.

Стук. Стук в дверь. Она с удивлением посмотрела на нее. Оцепенение медленно отпустило ее сознание, она подошла к двери. К ней изредка ходили в гости швейки- подружки с фабрики, но она никого не ждала. За дверью было тихо, за дверью была другая жизнь, там было что-то… важное. Она открыла дверь, которая со скрипом открыла ей новый этап в ее судьбы – продолжение истории.

А за дверью никого. Большие глаза Лизы медленно осматривали мир за порогом ее конуры. И ветер. Словно желая оттянуть на несколько минут изумительным шоу оглашение долгожданной новости, как и годы назад или может века назад, метал и кружил алые и желтые листья… Лиза не закрывала дверь. Восхищенно следя за пестрым ворохом воспоминаний из детства, она улыбалась и кружила вместе со спутниками и вестниками ее любви. А листок бумаги с портретом мягко качался и шуршал в ее руке. Потихоньку пейзаж стал расплываться в общих охровых тонах в ее глубоких любящих глазах. Пыль и ветер… С лезы потекли из глаз, исторгая из ее сердца всю боль потерь, одиночества, любви, нищеты, тоски. Она опустила взгляд на стертый, почти невидимый образ на листке. Как много воды утекло с тех пор.

«Леша.» – тихо протекло по ее мыслям, по уголкам ее трепетной, измученной души, неся единственный факел света ее жизни.

На миг прийдя в себя, она заметила, как кто-то стоит перед ней и ломит себе руки. Машинально подняв глаза, она увидела лишь два черных огня из-под бровей, до боли знакомых два черных огня.

– Леша…

– Лиза.

– …

– Елизавета Анатольевна! – на этот раз он не растерялся и не бросился бежать. На этот раз он пришел, чтобы остаться. – Я нарисовал много новых портретов. И все они ваши. Можете выкинуть этот старый лист бумажки. Он не достоин вас.

– Я сохраню его до конца своей жизни…

– Леша и Лиза

Их счастье начинается резко без увертюр и прелюдий. Ни свадьбы, ни венчания, лишь вечер со свечами, ромашки вместо роз, бежевое скромное платье, белая ленточка в волосах. А потом вся их месячная зарплата обменялась на золотые тоненькие колечки. Она собрала свои пожитки и перебралась к нему, всего на несколько улиц выше ее «норы». Все это время он был недалеко. Он жил, рисовал и думал о том, где же она теперь, жива ли, помнит ли мальчика, что вечно смотрел на нее, как завороженный все годы юности.

Он нашел ее случайно. Однажды, когда блуждал по городу в поисках музы – кого-то, кто хоть немного будет похож на Лизу, он увидел девушку, собиравшую ромашки и листья подорожника. Он стоял и словно фотографировал эти волны волос, красную заколку в них, изгибы руки, стана, движения пальцев… В тот миг он и не мечтал, что это именно Она. Но вот она устала сидеть на корточках, и медленно встала. Оборот головы, знакомый профиль и взгляд каре-желтых глаз в высь, на солнце, которое почти скрылось за облаками.

Вот он опрометью бежит домой, бежит, чтоб рисовать, рисовать! Мысли путались в будущих оттенках картины, пальцы уже сложились так, будто он уже держит кисть. Кадры ее волос, красной заколки, очертания плеч, локтей, шеи быстро сменяют один другого во взволнаванном сознании гения. И лишь одна дерзкая, ошеломительная мысль останавливает этот творческий круговорот в его голове: «Ты нашел ее! И потерял… Беги обратно, ведь ты, может, ее больше не увидишь». Восхищенная муза уступает место страху потери, и он бежит обратно – на свет своего единственного вдохновения. Конечно, он нашел ее, и, конечно, проследил, где она живет. И сердце его заныло, задохнулось, заскрипело от одного вида старенькой двери в ее дом.