А в нём братец построил сестрице её особый домик.

А в нём сестрица сделала дом для кукол.

А из него был выход на свободу…

Но никто в большом доме об этом не знал.

Это была карусель размером с город. Вместо сидений там были тысячи замечательных бесплатных аттракционов. Шоколадки и мороженое тоже раздавали просто так.

Некоторые здесь оставались навсегда и не вырастали. Их называли «карусельные дети». У них в зрачках всегда крутились две крошечные карусельки.

Прагма-Магма удивлялся, как это столько народа верит в Бога. Решил тоже помолиться. Попросил себе всего хорошего и чтобы обязательно ответ был на его молитву.

Смотрит – бумажный голубок летит. Развернул его и прочёл: «Это Я всё жду от тебя ответа. Оглядись!».

Огляделся Прагма-Магма, а вокруг так красиво!..

Умный Стёпа всегда носил с собой особую стрелку.

Если надо было выбрать, куда идти или что взять, он клал её перед собой и поворачивал туда-сюда. А потом вдруг говорил: «Вон туда!» или «Вот это!».

Иногда Стёпу спрашивали:

– Почему?

Он отвечал:

– Стрелка показала.

– А, стрелка!.. – кивали ему и соглашались.

Жук Дормидонт был очень серьёзным. Он всегда знал, что и как надо делать, чтобы было правильно.

Если его не слушали, он с возмущённым жужжанием улетал прочь. Разыскивал капельку росы и хохотал над своим выпученным отражением.

– Ну и смешной ты жук! – говорил он себе и возвращался обратно совершенно спокойным.

Был такой кусок глины по имени Ляп.

Слепят из него что-нибудь, а ему не нравится. Шлёпнется Ляп на пол – и снова становится куском глины.

А потом он заметил, что всё глиняное обжигают. И тоже забрался в печь. Стал твёрдым-твёрдым.

Увидел мастер, что ничего из него больше не вылепить, и сунул в ящик с обломками. Ох, как там было скучно!..

Всё-таки поспешил он на обжиг отправиться.

На сто километров вокруг искуснейшим мастером плетения паутины был паук Пафнутий. Питался он цветочной пыльцой.

Многие попадались к нему в сеть, заглядевшись на её узоры. Каждого он освобождал, угощал пыльцой и говорил с ним так ласково, что тут же становился его другом.

И на всю жизнь между ними протягивалась невидимая паутинка.

Увидел Лёва-зёва на пластиковом пакете девочку-красавицу. И очень захотел, чтобы она ожила.

Так и случилось. Только кожа у неё осталась пластиковой. И перестать улыбаться она никак не могла.

Липнет к Лёве, шепчет:

– Идём ко мне на пакет, он фирменный!

А сама улыбается вовсю, аж зубы блестят… Еле вырвался.

У Джи-Джи была искрящаяся лошадка. Когда ему трудно – появится невесть откуда и Джи-Джи подхватит. Куда надо домчит, через что надо перенесёт, на любую высоту запрыгнет. И совершенно невидимая. Джи-Джи просто чувствовал, как летучие искорки его вверх поднимают.

А дедушка сказал ему, что такие лошадки бывают только у радостных людей.

Высыпал кто-то на стол картонные кусочки для картинки-составлялки и ушёл. Пришлось им самим отыскивать себе места в картинке.

Такое началось! Одни своё место ищут, а другие ищут место получше и этих отпихивают.

Вернулся хозяин составлялки, вздохнул:

– Неужели вы для того ожили, чтобы вместо красоты несуразица получилась?..

Вырос однажды на клёне огромный прекрасный цветок, один-единственный.

– Какое чудо! – радовался клён.

И все свои соки отдавал цветку. Даже листва пожухла.

– Принесёшь семена, от них цветущие клёны пойдут, – шептал он цветку.

– Вот ещё! – фыркнул однажды цветок. – Я и так хорош.

И улетел с осенним ветром.

С тех пор клён сам похож осенью на огромный цветок. А цветок исчез, как не бывало.