– Так что же делать? – Воскликнула девушка. – Ночью – рано, утром – поздно. А когда будет вовремя?

– Всё-таки после восхода. Я вот что подумал: даже если Спурия станут искать с самого утра, вряд ли кто-то догадается заглянуть сюда. И, хотя Юлия начнёт беспокоиться, ничего плохого не придёт ей в голову. Мы успеем уйти до того, как поднимется суматоха.

– Юлия?

– Это его дочь.

Тана посмотрела на покрывало, под которым нечётко вырисовывались очертания тела Спурия Феликса.

– Мне страшно! – Ей вдруг захотелось сесть в уголок и тихонько заплакать.

– Успокойся. Мне кажется, у тебя сильный характер… Мы не пропадём. Найди сумку и сложи в неё всё необходимое. Я пока оденусь, – потом спохватился: – Подожди, дай кошель с деньгами.

Асканий перевернул его над постелью, и из него посыпался полудрагоценный дождь. Деньги перестали падать, но в мешке всё ещё что-то оставалось. Асканий запустил в него руку и достал странную вещицу, похожую на детскую игрушку. Это был деревянный диск, напоминающий солнце, потемневший и покрытый мелкими трещинами. Когда-то он был красного цвета, на это указывали крупинки краски, сохранившейся в некоторых местах. Диск удобно лежал на ладони и казался тёплым.

– Что это? Игрушка? – Спросила Тана, заглядывая Асканию через плечо.

– Видимо… – согласился он. – Зачем хозяин хранил её вместе с деньгами?

Тана присела на край ложа и коснулась кончиками пальцев сверкающей кучки.

– Сколько их здесь?

Асканий встал на колени перед ложем и принялся пересчитывать монеты, сортируя их по номиналу.

– Динарии: один, два, три, …пять…десять…двадцать пять…тридцать пять…сорок семь…сорок восемь…пятьдесят. Пятьдесят денариев! Ого!

– Вот это да! – Подхватила его радость Тана. – Их можно обменять на целых два золотых аурея!

– Сестерции: один, два…пять…десять…двадцать пять…тридцать пять…сорок. Это получается…

– Десять денариев! – успела подсчитать девушка.

– Ассы будем считать вместе. Эта кучка – тебе, а эта – мне.

Лёгкие медные монеты с тонким звоном переместились из одних кучек в другие.

– У меня – двадцать восемь, – закончила Тана.

– А у меня – тридцать семь, – Асканий соединил кучки. – Всего… шестьдесят пять ассов. Или шестнадцать сестерциев.

– И один асс…

– Или четыре денария, – они засмеялись, радуясь неожиданному богатству. Асканий подвёл общий итог: – Два аурея, четырнадцать денариев и один асс.

И высыпал монеты обратно в кошель. Тана приподняла его.

– Тяжёлый. В крупных монетах было бы намного легче.

– Конечно, но мелочь легче тратить и в наших руках она не будет вызывать подозрений. Где тога?

Асканий встал и огляделся. Неаккуратно брошенная, она лежала на кресле-кафедре, касаясь пола. Молодой человек взял тогу и развернул. Её огромные размеры привели Аскания в замешательство. Он несколько раз видел, как тогу одевают, но сам этого не делал никогда. У себя на родине юноша чаще ходил в плаще или в тунике, которая, в отличие от Италии, не считалась одеждой только рабов. Асканий забросил край тоги на плечо и попытался обернуть другой её конец вокруг талии. Но полукруглое полотнище, длиной пять с половиной и шириной два с лишним метра, под собственным весом сползло к его ногам.

– Зачем римляне носят такую сложную одежду? – рассердился он.

Тана удивлённо оглянулась на Аскания и, увидев его растерянный вид, усмехнулась:

– Льняная тряпка победила тебя?

Молодой человек посмотрел на девушку исподлобья и проворчал:

– Попробуй с ней справиться!

– И попробую. Иди сюда сам, а то мне уже тошно ходить около труппов.

Асканий собрал тогу в ком и пробрался к Тане, обходя мертвецов.

– Помнёшь!

Она взяла полотнище за прямую сторону и, встряхнув, зашла Асканию за спину. Левый край она перекинула через его левое плечо. В середине правой части сделала большую складку, подтолкнула её под пояс туники и опять перекинула через левое плечо, но уже спереди. Свободным всё ещё оставался большой кусок полотнища, свисавший с левого плеча за спину. Его Тана оформила изящными ровными складками и, подведя под правую руку, опять уложила на левое плечо.