Асканию впервые пришлось убить человека. Ему стало плохо, и он потерял сознание.

Очнувшись, Асканий не сразу вспомнил, что с ним произошло. За окном наступили сумерки, и в комнате почти ничего не было видно. Он рассмотрел девушку, сидящую на полу

– Как тебя зовут?

– Тана, – она попыталась встать, но, застонав, снова опустилась.

Асканий осмотрел её голову и обнаружил большую, пульсирующую шишку за левым ухом.

– Кружится голова? – спросил он.

– Угу…и болит сильно.

– Давай помогу тебе встать. Тебе бы полежать.

– Здесь? В этой комнате? – Тана покосилась на мертвецов. – Нет, не могу. Я хочу уйти отсюда.

– Я тоже, но нельзя. Не знаю пока, что нам делать, но бежать сейчас мы не можем. Кстати, меня зовут Асканий.

Он довёл Тану до ложа и усадил.

– У тебя есть другая одежда? – Девушка кивнула. – Где она? Я подам.

Тана указала на шкаф, из которого Асканий достал бежевую льняную столу и такого же цвета тунику. Он отвернулся, чтобы дать девушке переодеться.

– Ты можешь к кому-нибудь обратиться за помощью? Есть у тебя родственники или знакомые? Может не в Помпеях, а где-нибудь в другом городе? – Спросил Асканий.

– Нет. Я родилась не в Италии. Моя родина очень, очень далеко. Римляне называют её Британь. Римляне напали на мою деревню, когда мне исполнилось пять лет. Они были очень жестоки. Не знаю, что стало с братьями – они тогда жили на другом краю селенья со своими семьями. Меня, папу и маму захватил какой-то солдат и, связав, посадил в свою повозку… Я прижималась спиной к матери и видела, как римляне поджигали дома, убивали стариков и сопротивляющихся мужчин, а трупы бросают в пожарища. Думаю, что в огонь попадали не только мёртвые… Крики, плач. И запах гари, смешанный с запахом горелого человеческого мяса.

Асканий слушал молча. В углу окна появилась первая звезда. Он осторожно коснулся вздувшегося рубца на её плече.

– Болит?

– Немного. Не привыкать… Я не боюсь боли. У меня сменилось несколько хозяев, и все они били меня. Только Маркус не трогал. Я принадлежала ему около года, думаю, что обо мне никто не знал, мне нельзя было никуда выходить, мне всё время казалось, что произойдёт что-то страшное – и вот…

Они одновременно посмотрели на мёртвого хозяина Таны. Ночная темнота, смело выползающая из углов, почти полностью укрыла его тело, оставив видимым только бледное лицо с распахнутыми глазами и оскаленным ртом.

– Кто он? – Спросила Тана.

– Я прожил здесь только полгода, и мало о ком что-то знаю. Слышал только, как о нём несколько раз неуважительно отзывался хозяин. Он из очень родовитой семьи, но его самого никто в Помпеях не желает знать из-за безнравственного характера и жестокости. Когда хозяин назвал его имя – Маркус Кассий Сатрий, я сразу вспомнил, что немного слышал о нём.

Асканий поглядел в сторону Спурия Феликса и подумал, что мёртвых нужно накрыть. Он снял с ложа покрывало и набросил его на Маркуса. Подойдя к телу Спурия Феликса. Асканий присел рядом с ним.

– Прости, что привёл тебя к смерти, ты был хорошим человеком, – услышала Тана его шёпот.

Накрыв всё тело Спурия, Асканий не спешил опускать простыню на его лицо.

– Мистика, да и только! – вдруг вырвалось у него.

– Что?

– Мне показалось, что они похожи…

– Смерть уравнивает многих, к тому же темно. Тебе померещилось.

Асканий закрыл глаза и тряхнул головой.

– Конечно, ты права. Что может быть общего между потомком патрициев и бывшим рабом?

– Бывшим рабом? – удивилась Тана.

– Да, Спурия Феликса отпустили на свободу в юности вместе с отцом.

– И он уже так богат?

– Другие рабы говорили, что при отпуске их хозяйка дала очень много денег его отцу.