– Как смеешь еретичка, язычница поганая так с пастырем творца разговаривать! В колодки ведьму и ищите тварь, что порчу на селение наводила! – махнул в сторону кланников барон, скрипнув металлом! – Калённым железом вызнаем всё!

Лошади подались вперед, копья грозно придвинулись!

– Ты бы это, люд пожалел! – разведя ноги и подняв пред собой меч, левой ухватив пяту, а правой рукоять, недобро сверкнула зеленью изумрудных глаз кряжистая дочь клана, подле которой крутанув секирой лихую мельницу возник Хорш! – Давай-ка пузырик слазь, на клинках проверим кто тут погонь? – кровожадно аки волк оскалилась она!

– Почто с гор своих слезли и честной народ грабить пошли? Зачем скверну адову за собой ведёте посевы и колодца травить, куда невинных деток девали? – уже не так уверено хрюкнул барон, неожиданно мастерски осаживая коня, взбрыкнувшего от маха секиры! В сердцах жалеючи про то, дескать справные его рыцари межевые сейчас на охотах или по усадьбам! Ведь его грозное воинство в обычную пору готовое стращать только пастухов да крестьян чумазых от навоза и пред местными бабами красоваться, как-то неуверенно робко переглянулось. Варвары про меж пограничного с их горами люда за собой несли славу отменных рубак, бешеных и жадных до сечи дикарей, да и меч черный в руках ражей дикарки бычьей шеи, был равно у паладина! Коли метнётся вперед, минуя арбалетные болты, на раз пополам развалит! И это ещё посчастливится если ото лба до промежности! А вот наоборот страшный конец!

Была ещё одна дилемма у знатного человека: «Вот сейчас он тяжбу с кланниками затеет, утыкает двоих стрелами да копьями, а про то потом с языка первого пьяного его война вызнают, да упаси создатель до жриц церкви-святой дойдет, или до их кланов за горами обретающихся! Или с гор дикари явятся кровной местью его свежевать да деревеньки палить, или церковь за нарушения мира колесует! В общем варианты не прельщали!» Но тот, кем был барон до своего горя, тот воин, что потерял первенца да любимую жену, не осилившую роды, а после погряз в пьянстве да чревоугодии, свел решимостью брови! «Своего не спас так хоть деревенских огражу!»

– Ну во-первых злато я предлагала сами не взяли? – заслышав про каких-то детей, обуздав уже кипящую предвкушением битвы кровь, уперла мирным жестом двуручное чудище себе в ноги Алира, решив вперед крови словом разобраться! – Про скверну, в кадку с водой на себя глянь и не мели попусту языком! Мы все при черной стали! Что до детей, то мы только вчера с гор спустились и краем уха не слышали!

– Ага не иначе вы сначала адовых тварей в Торсторд приманили, спалив городок, развернув там врата в преисподних нижний круг, а теперь к нам пожаловали! Надо их к отцам инквизиторам али поборницам благочестивым в колодках вести, те вызнают про все лиходейства! Может и спасем дитяток! – снова взверещал святоша с мольбою глядя на сюзерена.

«Она превращает это в искусство!» – не мог не приметить горестно Элиот, покачав бесплотною головой, и если в ущелье отец экзекутор увернулся, то местный пастырь под (Цыц кликуша!) схлопотал плевок аккурат в лоб!

– По нашим законам и землям, вашего племени люди должны только по подорожной от святого престола двигаться! – нашёл выход негаданной мыслью барон! – Коли нет за вами вины, то про то в Аннисбугре решат там и трибунал церкви пречистой есть при аббатстве поборниц благочестивых, все тяжбы по графству решает!

– А…! – потянула дикарка сладострастием негаданным! – Коли грамота нужна то ща вам покажу! – пожав плечами Алира двинула через раздавшихся всадников к мешкам и воротилась, раскрыв пергамент с сургучной кляксой.