– А ну, кыш! – выставил он перед собой палку.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся тролль. – Кыш! Такого я давно не слышал. Рассмешил ты меня. Будь я помоложе, отпустил бы тебя, но мне тысяча лет, я знаю, как хлопотно отпускать людей восвояси. Вы потом возвращаетесь с факелами и копьями.

– Оно и видно, что тысяча, – подтвердил Ремли, продолжая держать сук перед собой, – совсем старому и поговорить не с кем.

– Эх, – вздохнул тролль. – Ну хочешь, я тебе шею сверну? – добродушно предложил он. – Это для людей самая быстрая смерть.

– Не хочу, – ответил Ремли на это весьма заманчивое, с тролльей точки зрения, предложение.

– Ну а я все-таки сверну.

Урраг протянул лапу, но тут сук в руке Ремли, которым тот выцеливал глаз тролля, чтобы ткнуть его побольнее, начал светится. Таинственным белым светом сук разгорелся так ярко, что ослепил тролля. Ремли же увидел, что в объятой непонятным светом руке он сжимает не сухой сук, а дивной красоты обоюдоострый меч.

– Хозяин? – удивленно спросил тролль, щуря слезящиеся глаза. – Прости, не узнал тебя старый Урраг. Столько зим уж я тут, сколько камней в том мосту, да и ты переменился.

– Давай, проваливай, лезь, откуда выполз, туда – под мост. – Ремли поспешил воспользоваться чудесным превращением палки, а то кто знает, надолго ли ее хватит.

Тролль поворотился и ушел к себе под мост. Как только тролль поворотился к Ремли спиной, свечение погасло. Ремли долго разглядывал палку, но не нашел в ней ничего необычного.

– Эй, Урраг, – тихо позвал он тролля, вернувшись к мосту.

– Да, хозяин? – отозвался Урраг из глубины каменного свода. Для своих размеров тролль был ловок и убрался в свое логово тихо и не задев моста вторично. Подивился Ремли на присмиревшего тролля, но дивись или не дивись, а был Ремли голоден. Еда же, как он тоже хорошо помнил сызмальства, сама с неба не свалится. Сколько чудного ни приключилось в этот день, а рассчитывать на падающих с небес прожаренных перепелов с ароматными пшеничными лепешками не приходилось.

– Не одолжишь ли немного монет? – осмелел Ремли.

Под мостом ухнуло, как показалось Ремли, утвердительно, затем послышалось недовольное ворчание и возня. Ремли высунул голову и одним глазком присмотрелся: тролль что-то раскапывал под каменной опорой моста.

Ремли забрался на мост и стал ждать. Судя по содроганию земли, тролль извлекал на свет что-то грандиозное. За тысячу лет, поди, накопил себе целые сундуки злата. Что делать, если тролль даст ему сундук? Как тащить?

Через значительное время по каменной кладке звякнула одна монета.

– Больше нету, – раздалось из-под моста голосом Уррага. Голос тролля был таким печальным, будто он отдал Ремли не одну-единственную монетку от своих несметных сокровищ, а оторвал ему от себя собственный глаз, язык или еще что подороже. Вслед за «нету» снизу донеслось до Ремли неразборчивое сердитое ворчание.

«Вот жмотяра зеленая», – подумал Ремли, отыскивая в темноте монету. «Хотя бы золотая», – добавил он, попробовав находку на зуб.

– Куда идти, чтобы прийти к людям? – спросил он у прижимистого кредитора.

– Без разницы. Дороги ведут к людям, тропы лесные уводят от людей.

– Спасибо!

В какую же сторону пойти по дороге? Ремли это было очень легко определить! Он закрыл глаза, покружился на одном месте, пока не свалился на землю, и в какую сторону оказался лежащим ногами, туда и зашагал.

Почти в полной темноте он долго плелся по дороге. Он вертел, гладил, сжимал, фехтовальным выпадом выбрасывал перед собой и даже облизывал подобранный в лесу сук. Свечение ему бы пригодилось, но сук, принимаемый Ремли за волшебный, вел себя как самая обычная палка, каковой, надо сказать, он и являлся. К счастью, стоял разгар лета, и в северных землях даже глубокой ночью хватало света, чтобы – пусть и с трудом – разбирать дорогу.