Михаил вздохнул, пришел в себя и осмотрелся. Пустые стены и ступеньки придавали обстановке таинственности и загадочности. Вокруг никого не было.

«Пора выходить отсюда», – мелькнуло у него в голове.

Он отправился к выходу, продолжая размышлять, но уже про себя.

«Интересно, может ли считаться развитием то, что постоянно размышлял о свободе воли, да и не только. Всегда хотел узнать, существует ли она на самом деле. Да и вообще все эти философские изыскания привели меня к пистолету, но все же я развивался? Или нет? Я узнавал постоянно что-нибудь новое, спешил прочесть новые книги своих любимых современников. Надеюсь, что господин Сапольски или же Газзанига за свою жизнь напишут еще не одну отменную книгу и помогут другим людям стать лучше, стать умнее. Впрочем, я всегда говорил, что познание истины лишь мешает людям становиться счастливыми. Может, и не стоило бы обобщать, но такой уж я человек. Главное – сохранять спокойствие. С чем у меня, наверное, все же существуют некоторые проблемы. Как-никак, я совершил самоубийство, а это явно показатель того, что я не самый спокойный человек. По крайней мере, в своих мыслях. При общении с другими людьми меня всегда было трудно вывести из себя. Идиот ли мой собеседник, гений или же заблудшая овца – никогда не было такого, что эмоции брали верх надо мной. Думаю, тут можно сказать и то, что я всегда уважал других людей, несмотря на их образ жизни, мысли и так далее. Ведь без уважения невозможно познать истину, это оратор правильно подметил: пренебрежительное отношение не приведет ни к чему хорошему. С другой стороны, когда дело касалось моей жизни, моего развития – тут рациональность меня уже могла покинуть. Я психовал, кричал в подушку, кричал на себя в зеркало, оскорблял всеми гнусными словами, которые только могли мне прийти в голову, а все оттого, что я чувствовал, что теряю уважение к себе из-за того, что не могу найти выход из какой-либо ситуации, не могу решить какую-нибудь задачу или же понять что-либо. Я не знаю, кто я такой до сих пор. Отлично помню, к чему я стремился все свою жизнь, но не помню, когда бы я не сожалел о своем поступке. Странно это все. Прошлая жизнь разрушена, но тянется за тобой, как шлейф. Неужели нельзя было начать все с нуля? Начать все сначала? Или это неотъемлемая часть Добродетели памяти? Ведь, не зная прошлого, нельзя обрести будущее, или как там любят говорить историки. Надеюсь, что когда-нибудь мне обязательно ответят Учителя Добродетели, а может, и сам Бог, на мои вопросы».

Выйдя на улицу, он обнаружил, что людей почти не было. Огромная толпа рассосалась по территории и теперь напоминала больше не стаю муравьев, а маленькие лужи на земле. Кто-то сидел и безмолвно смотрел вдаль, переваривая всю полученную информацию, как это делал только что Михаил. Кто-то утомился и прилег передохнуть прямо на траву. Большинство же объединились в маленькие группы и о чем-то совещались, что-то обсуждали. Нетрудно было понять что. Не каждый день тебя учат истине. Именно потому такой взрыв и произошел. Кроме того, в амфитеатре нельзя было это все обсуждать, а значит, вся накопившаяся энергия вырвалась на улице и превратилась из мыслей в речь.

Михаил хотел было к кому-то присоединиться, но, привыкнув вести затворническую жизнь, он особо не стремился заводить новые знакомства. Он сам недоумевал, что некоторое время назад интересовался, как зовут людей, которые сидят рядом. По всей видимости, его потерянность и запутанность взяли верх над философскими концепциями одиночества. Короче говоря, главный герой, лениво переставляя ноги, понемногу вслушивался в то, что говорят люди. Ни к кому он не хотел подходить, однако он услышал, как его подозвали. Это был явно знакомый голос. Михаил остановился, обернулся и обнаружил, что это был Валентин. Миша кивнул, давая понять, что сейчас подойдет к ним.