Наутро ни свет ни заря появился Петр Полянин, извинился на неурочный визит и объяснил, что дела требуют его срочного отъезда из Приозерного. Высокий добродушный красавец по-прежнему выглядел расстроенным, но при этом обратил внимание на болезненный вид Софи.

– Вы чем-то опечалены? – спросил он с искренней заботой. – Нет, я не стану бестактно соваться в ваши дела. Но вдруг смогу помочь? Располагайте мною!

Софья искренне улыбнулась в ответ.

– Спасибо, Петр Петрович, если понадобится помощь – непременно к вам обращусь.

Он задумчиво кивнул.

– А я… я, собственно… придумал причину, по которой вы можете нанести визит Елене Викентьевне хоть сейчас. Я давал ей одну миниатюру – сделать список… Леночка так прекрасно рисует! Вот, записку черкнул, чтобы она вернула портрет вам – для передачи мне… Раз уж все кончено, по ее мнению, и самому мне приходить к ней нельзя.

– Хороший предлог, – сказала Софи, принимая записку, – но кто на портрете? Если это вы…

– О, нет! Вы же понимаете, что я бы ни за что назад свой портрет не потребовал. На нем моя рано умершая мачеха. Красавица была и добрейшей души женщина. Звали Анна Львовна. Почему-то кроме этой миниатюры ни одного ее изображения у нас не сохранилось. Мне захотелось иметь копию портрета, вот я и отдал Леночке… Елене Викентьевне. А теперь чего уж…

– Не отчаивайтесь, – Софи снова улыбнулась, на этот раз ободряюще. – Мы не знаем, что ждет нас завтра, будем надеяться на лучшее.

– У вас доброе сердце.

– Не замечала этого за собой, но благодарю. И хочу задать еще один вопрос… ответьте, пожалуйста, начистоту.

– Да, Софья Михайловна?

– Как бабушка ваша, Мавра Андреевна, смотрела на вашу помолвку с Еленой Ланиной?

Полянин помрачнел и задумчиво покрутил густые черные усы.

– Не очень хорошо… Да что там – против была. Считала, что мне нужна невеста побогаче и знатной фамилии. Только бабушка вряд ли замешана в каких-то странностях. У нее тяжелый характер… и рука тяжелая. Но она не интриганка.

Софи подумала, что не стоит полагаться на знание людей Петра Полянина, но ничего не возразила. Лишь уверилась, что бабушку тоже не следует сбрасывать со счета. Они распрощались.

***

Софья вышла на крыльцо. Да, вот здесь она увидела вчера окружающее в искаженном, мрачном колдовском свете. И как раз перед этим донесся откуда-то справа легкий звон разбитого стекла… Софи медленно обошла весь дом, но никаких осколков не обнаружила. Неясный колдовской след, впрочем, ощущался до сих пор. Из всех, кто был на ужине, только у Саши что-то не то с «магическим фоном», как это называл покойный Александр Снегирев. Но отец Василий с дочерью уехали раньше… Вильегоров был с ней, с Софьей. Кроме того, ни с чем магическим он точно не связан. Тетушка Ольга? Она колдовства боится. Слуги? Возможно. Но при чем тут вообще стекло? Разбили сосуд, выпустили джинна из бутылки? Софи усмехнулась: сложно представить сказки Шехерезады, оживающие в маленьком поместье под Липичем.

Да и зачем все это? Случайность? Может быть. Хотели досадить, испугать? Тоже не исключено. И опять на ум пришла Саша, так резко изменившая их дружбе… Ладно, гадать нет смысла.

На всякий случай Софи, потратив уйму времени, снова тщательно осмотрела все вокруг дома. И невольно вздрогнула. В первый раз она проглядела, а сейчас… К ветвям пожелтевшего кустарника, примыкающего к фасаду особняка справа от крыльца, прилипли длинные черные шерстинки. И сразу вспомнился рассказ отца Василия и Саши о здоровущей черной собаке, которую прогнала колдовская рысь – арысь-поле…

Первое – такие вещи, как морок, не появляются сами собой, из ниоткуда. Второе – священнику с дочерью встретилась явно не простая собака. Может ли она быть призванным существом или оборотнем? Дар Софи распознавать магию был не без изъяна – если одно странное явление накладывалось на другое, то они сливались в ощущениях. Определить их природу было уже намного сложнее. Возможно, в данном случае морок заслонил собой даже присутствие колдовского существа…