– С женщинами?

– С женщинами, конечно.

– Должно быть, они все до одной – скучные домохозяйки, которые страдают от безделья и в качестве развлечения читают ваши книги вперемешку с поглощением фаст-фуда.

– Неужели у вас сложилось обо мне столь низкое мнение, Мистери? – Илья усмехнулся: его, безусловно, раздражала манера Мистери выражать свои мысли в чересчур развязной манере, однако он не обиделся. – То, что эти люди умеют читать и писать, а главное – считают меня неплохим парнем, достаточно.

Она видела, что этот человек ничуть не лукавит, и все же продолжала ерничать чисто из вредности:

– Тогда что мешает вам писать сейчас, имея за спиной столь колоритную группу поддержки? Кстати, сколько вам лет?

– Тридцать один. Не так уж и много, чтобы исписаться, но ничего не поделаешь. К тому же, как я сказал, агрессивная критика убила во мне всякое желание сотворить очередную фальшивку. Ни одно уважающее себя издательство не хочет связываться со мной, считая «нестабильным». – «А все остальное вас не касается!» – уже мысленно закончил он.

– В том числе и «Стар-Паблишер», – предположила Диана. Теперь хотя бы ясно, почему он так взъелся, застав ее в своем номере.

Диана собиралась копнуть глубже, но «блейзер» резко затормозил.

– Нужно поесть.

Илья вылез из автомобиля и открыл для Мистери дверцу. Она только сейчас заметила небольшое придорожное кафе. И хотя с прошлого дня у нее во рту не было маковой росинки, от одной мысли о еде почувствовала легкую тошноту.

– Ну же, худышка, вылезайте. Вам не помешает хороший гамбургер. И снимите, ради Бога, свои очки: на улице вечер, – добавил он невзначай.

– Странно, что я не заметила.

Диана и не подумала избавиться от очков. Более того, она проигнорировала протянутую руку и самостоятельно вылезла из машины. Какую-то долю секунды Илья смотрел прямо на нее, будто надеялся рассмотреть ее глаза сквозь темные стекла, а потом развернулся и двинулся в сторону кафе размашистой походкой, осознав бесполезность собственных усилий. Диане почему-то не понравилось такое поведение.

Есть не хотелось, зато дамскую комнату она посетила с большим удовольствием.

Чертов писатель хотел, чтобы она сняла очки! Диана посмотрела на свое отражение в крошечном зеркале обшарпанного туалета и едва не завыла от отчаяния. Еще никогда она не выглядела так ужасно. Наспех она протерла салфеткой лицо, подкрасила губы и пару раз провела руками по волосам, пытаясь привести их в порядок. Такой Диану Оленину уж точно никто не видел! Папочка пришел бы в ужас, а несостоявшийся жених Влад Юдин сбежал бы раньше, чем она затеяла всю эту глупую историю с необходимостью пожить самостоятельной жизнью. Черт. До Николаева уже, наверняка, дошли слухи о том, как она опарафинилась.

И словно в подтверждение ее догадок на мобильный позвонила папулина секретарша, маленькая Ника Рыбакова, втайне сохнувшая по своему боссу и потому готовая выполнить любое его поручение. Ника, к сожалению, отличалась весьма невзрачной наружностью: маленького роста, с фигурой, далекой от идеальной, веснушками на пухлом лице и очками в роговой оправе с толстыми линзами, которые придавали ей старушечий вид. Женщины, с которыми обычно имел дело Алексей Оленин, были куда более симпатичными, и уж, разумеется, он не путался с секретаршами. Но, насколько Диане было известно, Ника не унывала, работала по двадцать часов в сутки и под дулом пистолета не согласилась бы предать босса. Диане это казалось забавным, но разве можно винить женщин за то, что они находят ее папулю привлекательным мужчиной?

Отвечая на телефонный звонок, Диана почти что знала, что ей сейчас предстоит услышать.