– Написано самопишущим пером, – сказал Виридиан сухо. – По почерку не определить автора.

– Продолжайте, – кивнул мне следователь.

И я продолжила. Поток речи свободно лился, и я вдруг осознала, что совершенно её не контролирую.

В чашке было не просто успокоительное – милейшая профессор Суинтон подлила мне правдорубный экстракт! В груди закололо от обиды. Это сильное зелье было запрещено давать людям без согласия, только если они были подозреваемыми в преступлении! Неужели Эдвина могла подумать, что я – убийца?

Остаток допроса прошёл для меня, как в тумане. Следователи собрались и покинули академию, а дурман в моей голове начал потихоньку спадать. Я встала со стула, но покачнулась, и профессор Суинтон тут же кинулась мне на помощь.

Я всё ещё была не способна врать.

– Вы опоили меня зельем! – с обидой выпалила я, отталкивая её руку.

Эдвина растерянно распахнула глаза, а затем, нахмурившись, схватила чашку, с которой я так и пришла в кабинет. Принюхавшись, ведьма охнула.

– Правдорубный экстракт? – пробормотала она. – Так вот почему студентки говорили так много и вели себя так заторможенно.

Она вскинула мгновенно преобразившийся взгляд на дракона. Вместо миловидной добродушной женщины перед нами предстала настоящая древняя ведьма.

– Ректор Данталион, – отчеканила она стальным голосом, но дракон остался спокоен. – Как вы можете это объяснить?

– Я заручился одобрением имперских следователей, прежде чем добавить зелье в напиток адепток, – сказал он равнодушно, даже не попытавшись объясниться.

– Но это запрещено! – возмутилась я, всё больше приходя в себя. – Как вы могли так поступить с нами?

Ректор обратил на меня раздражённый тяжёлый взгляд.

– Адептка Вествик! – рявкнул он жёстко. – В моей академии произошло убийство. Я не могу доверять словам трёх девиц, одна из которых без воздействия сыворотки начала нести полную чушь про то, как вы напали на них троих на занятиях! Мне нужны были факты.

– И вы думали, что я тоже начну сочинять чушь про Аврору, вместо того чтобы рассказать правду? – вспылила я, делая шаг в его сторону. Руки сами сжались в кулаки.

Наши взгляды схлестнулись. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной перед ним, но отступать не собиралась. Пусть на его стороне хоть вся сила этого мира, я не сдамся!

– Не действуй на вас сыворотка – сказали бы вы про записку? – вдруг совершенно спокойно спросил ректор. Я осеклась.

Конечно, говорить про записку я не собиралась. Я нахмурилась, но всё-таки не отвела глаз от самодовольного нахала.

– И всё равно вы нарушили закон, – пробурчала я. – Если не я, то родители Натали могут подать на вас жалобу.

– Ради академии я нарушу и десять законов, – отрезал ректор. – И вы, адептка, воплощение того, из-за чего мне приходится принимать такие решительные меры!

– Мирабелла ни в чём не виновата, – вступилась за меня Эдвина.

– Разумеется, – ректор презрительно скривил идеально очерченные губы. – Она не в чём не виновата, просто беспрерывно перескакивает из одной беды в другую. Прошу вас, леди Эдвина, доведите её до комнаты. Боюсь, что сама она прыгнет в пасть к церберу или пойдёт дразнить хищный чертополох.

Эдвина положила руку мне на локоть. Я окликнула Зефира, и вместе мы направились к выходу.

– Мирабелла, – услышала я оклик ректора.

Я обернулась через плечо. Он сидел на краю стола, и взгляд его был как никогда мрачным и пугающим.

– Подумайте вот о чём. Кто-то выманил вас к месту убийства. На месте адептки Стронгхарт должны были быть вы.

Я с трудом сглотнула слюну, вмиг ставшую горькой. Вместе с Эдвиной мы шли по тёмным коридорам академии. Магические светильники загорались так, чтобы подсвечивать нам путь, но не освещать всё здание сразу. Но мне было наплевать на разноцветные переливы летающих в воздухе сфер.