Вернее всего, потерялся бы лейтенант Галитин, в незнакомом лесу, но, грохнул винтовочный выстрел, и он, сразу, безвольно, обмяк на мне. Из последних сил, я столкнул его с себя, и увидел девушку, с карабином в руках, которая, подошла к нам, и, с большим презрением, дважды выстрелила, ему в промежность. Потом, бросила наземь карабин, и опустившись на колени, тупо, уставилась в одну точку. Я понял, что это она, дочка фармацевта, встал с ней рядом, тоже на колени, и взяв её за плечи, сказал. – Спасибо тебе, Ада! Откуда ты появилась, так вовремя? Её, оказывается, всё время держали взаперти, в избушке, в маленькой коморке. Сегодня, она видела, через щель, в дощатых дверях своей коморки, и в открытые двери избушки, как Пахом ушёл в лес, а Фридрих, занялся рацией, её никогда не покидало желание побега, а тут, представился подходящий случай. Найденным в каморке, старым гвоздём, принялась, потихоньку, двигать засов, и когда дверь открылась, сорвала со стены, висевший, карабин Пахома, и решила исход поединка. Я видел, она не в себе, надо её, как-то, отвлечь от произошедшего, и я, сказал ей, сделав глуповатый вид. – Я где-то слышал, что мужчина, которого спасла женщина, должен на ней жениться!? – Ты меня не очень торопишь? Я успею собрать вещи? – Ну, вот, ещё! Какие глупости! Строго сказала она, и слегка, улыбнулась. – Вот, и славно, – молвил я, складывая в вещмешок, рацию, документы Фридриха, трофейные пистолеты. А, Ада, сказала. – Мне собирать не чего, я готова идти! И повесила, на плечо, карабин.

Нужно было спешить, у нас ещё много осталось дел, которые, как известно, не ждут. Пахом нас «заждался». Я, сразу, понял, что он, давно «оклемался», и крутил головой. Слыша наши, приближающиеся, шаги. Я наклонился, чтобы отвязать его, но от нежданного выстрела, мы дёрнулись оба, и Пахом, уронил голову на грудь, на светлой рубахе его заалело пятно, быстро увеличиваясь в размерах. Я ничего не успел предпринять, а Ада, уже передёрнув затвор, выстрелила ему в низ живота, как и Фридриху, там, у сторожки. – Зачем ты, Ада? Он нужен был живой! Она, вся бледная, дрожа и заикаясь, от возбуждения, проговорила. – Он-ни, н-на-си-ло-вали меня, оба! Я н-не хо-чу жить! З-за-стрелюсь! И точно, застрелилась бы, уверенно, сбросив туфель с ноги, но, я выхватил у неё карабин. Она, яростно, колотила меня, своими, маленькими, девичьими кулачками. Потом, заплакала, уткнувшись лицом, мне в грудь. Я успокаивал её, как ребёнка, обняв, и гладя рукою, по волосам. – Ну, что ты, успокойся, никто об этом не узнает, дома тебя ждёт отец, как бы, он жил, глупенькая, без тебя! А ты хорошая, и всё у тебя, в жизни, будет хорошо! Не плачь! Говорил я, вытирая слёзы, на её щеках. – Пойдём домой, потихонечку, у тебя ещё вся жизнь впереди!

Покойник, лежал уже в тени, под навесом, накрытый, старой дерюгой. Давидзон, ждал нас у ворот, он прослезился от радости, увидев дочь живую и невредимую, и принял её в свои объятия. – Коля, как мне вас благодарить? Вы вернули меня к жизни! – Это я вас должен благодарить, за дочку, боевая она у вас, застрелила бандита и мне жизнь спасла! – Так, и да! Она умеет стрелять, ходила на курсы в ОСАВИАФИМ! Коля, зайдите к нам в гости, прошу вас! – И рад бы, но у меня, совершенно, нет времени сейчас, я приду к вам, обязательно, позже! Я вынул из кармана, пистолет Герхарда, и протянул его Аде. – Это вам, для самообороны, только спрячьте подальше!

Конец ознакомительного фрагмента.