Юркнув под одеяло, подумал, что вот так же стараясь не разбудить родителей, он когда-то возвращался с ночных деревенских гулянок. «Не зря, значит, тренировался, – удовлетворенно подумал он и, не успев толком понять случайно подслушанный разговор, заснул».

Гавзовы пробыли в Ленинграде пять дней. Они уезжали в воскресенье, благодаря чему Ларионов смог проводить их до самого поезда. А вечером накануне отъезда, как и в предыдущие дни, все вместе собрались в столовой.

– Вот тут от нас небольшие подарки, – проговорила Катерина, протягивая Нюре приличного размера сверток. – Тут и сувенирчики с видами Ленинграда, и конфеты, и школьные принадлежности.

Сувениры Анатолий купил два дня назад все в том же комиссионном магазине. Иван Андреевич, как и обещал, подготовил несколько занятных экспонатов. Из них Ларионов выбрал миниатюрную копию «Авроры» для Кольки, по сувениру с видами Ленинграда его сестрам, красивые бусы для Нюры и часы главе семейства.

– Знаю, Дмитрий, что хранишь с войны подарок своего командира, – произнес Ларионов. – «Победа» – не менее примечательные часы. Ценность их в том, что по заверению продавца-антиквара принадлежали они нашему крупному ныне покойному военному начальнику. С обратной стороны на крышке выгравирована фамилия. Его вдова в комиссионный магазин принесла. Посмотришь потом. От всей души дарю. Носи на здоровье.

– Ну, что вы, в самом деле! Не стоило совсем. И так для нас много сделали. Фиска вон не нарадуется, – растрогалась Нюра, беря сверток с подарками.

– Ничего такого в том нет. Просто нам захотелось с Толей сделать вам что-нибудь приятное, – ответила Катя. – А часы от командира… Они от Яниса? – уже обращаясь к Гавзову, спросила она.

Гавзов несколько смутился, не зная как быть. Говорить о бывшем муже Кати при Тольке ему никогда не нравилось. Ларионов заметив его замешательство, произнес:

– Ну, да. Он Дмитрию Павловичу после демобилизации при расставании подарил.

Катерина кивнула и поспешно вышла из комнаты.

– Все никак забыть не может? – спросил Гавзов.

– Сейчас вернется, – ответил Толька.

А Катерина и правда быстро вернулась, держа в руке небольшой сверток. Подойдя к столу, она развернула и показала на бритву.

– Ее Янис хранил и редко доставал из шкафа. Боялся, чтобы не потерять, – проговорила Катя. – Очень дорожил подарком от брата.

– «Золинген». Ага, она самая. А я и забыл, что ему на память подарил при расставании. На вокзале в Ленинграде. Сейчас вспомню… На Витебском! Точно! На Витебском. Надо было там побывать все-таки. Красивый вокзал.

Гавзов взял в руки бритву, подержал какое-то время и положил обратно.

– Завтра по пути заедем, – произнес Толька.

– Было бы хорошо, – согласился Гавзов. – А то где только не были, а про вокзал забыли.

– Мам, пап! Вам, что в Ленинграде больше всего понравилось? – поинтересовалась, вошедшая Анфиса.

– А мне волшебное кафе! – выпалил вбежавший следом Колька.

Взрослые недоуменно переглянулись, пытаясь понять, о чем говорит младший Гавзов.

– Это он про кафе говорит, которое на углу Невского и Рубинштейна. Ну, там, где автоматы торгуют вместо буфетчицы, – пояснила Анфиса.

– «Гастрит» что ли? – переспросил Ларионов.

– Толя! – Катерина недовольно взглянула на мужа.

– А что? Его в народе так зовут, – усмехнулся тот.

– Ага. Он, – подтвердила Анфиса.

– А мне вообще все понравилось, – восхищенно проговорила Нюрка.

– И нам все, все! – протараторили появившиеся на пороге Нина и Таня.

– И мне! – выкрикнул маленький Ваня, протискиваясь между ними.

***

Григорий Григорьевич Суворов, выходя из комиссионного магазина, привычно посмотрел по сторонам, шагнул к поджидавшей его машине. Открыв заднюю дверь, он бросил взгляд на противоположную сторону улицы. Молодого мужчину в добротном темного цвета костюме он узнал сразу. Лишь на мгновение задержавшись, Суворов плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь.