– Понятно, – протянул Ларионов.

– Дома-то тоже опасно держать. Может где-то поблизости закопать. Утопить, в конце концов. В озере, чтобы никто не нашел, – закончил Митька свой рассказ.

Тут Гавзов улыбнулся.

– И стоило с озера доставать, чтобы утопить.

– А кто же знал тогда? Лучили рыбу, – проговорил Толька. – Ну не в нашем озере. На Вандышевском можно. Там вряд ли кто найдет. Воду с озера спустить когда-то пытались, а она не ушла, значит глубокое. И недалеко везти.

– Пусть пока полежит. Я еще подумаю. Два с лишним центнера как-никак. Двести с лишним килограмм. А ты слышал историю про золотого черта?

Ларионов расплылся в улыбке.

– Чего улыбаешься?

– Вспомнил эту байку. Ты бы не напомнил, я вряд ли бы когда вспомнил, – произнес Толька. – Он, вроде как у Савеловского порога жил.

– Я там пацаном частенько рыбачил. Из-за зацепов крючков много оборвал. От дедки своего о том черте впервые услышал. Так он… А может, и кто другой сказывал, что черт крючки отрывает. И он не один. В Вандышевском озере тоже живет. Его в двадцать пятом пытались поймать. Канаву выкопали, хотели осушить и поймать. А вода в реку не пошла.

– Тогда просто рыбы хотели наловить. Мне отец рассказывал, – перебил Митькин рассказ Толька. – А чего ты о нем вспомнил?

– Об озере подумал. Может, там утопить?

Тут Митька прислушался. Ему показалось, что за дверью кто-то есть. Ларионов, завидев реакцию приятеля, поднялся и пошел к двери. Осторожно распахнул ее и выглянул в коридор.

– Спят все, – произнес он и притворил дверь.

– Может, и мы пойдем? А то я что-то с дороги подустал.

Колька проснулся от того, что захотелось в туалет. Арбуз он вчера вечером попробовал в первый раз. Впрочем, как и его сестры, Нинка и Танька. Такой вкуснятины ему еще есть не доводилось. Яблоки в школьной столовой в Шольском частенько бывали и сестры домой несколько раз их приносили. Даже мед ел. К Нинкиной соседке по парте родня с Башкирии приезжала в прошлом году и его гостинцами привезли. Вот ее и угостили. Целую баночку подружка подарила. А Нинка ее в Ачем родителям принесла. Тогда Кольке показалось, что вкуснее его нет ничего. Ну, разве что шоколад. Но арбуз оказался настолько вкусным, что, несмотря на предостережения старших, Колька уплетал один кусок за другим. Пока от него не остались лишь корки. Узнав, что они растут в Астрахани, решил, что когда вырастет, уедет туда жить.

И вот теперь, когда он только-только задремал, арбузный сок дал о себе знать. Колька повернулся на живот. Иногда такой прием ему помогал. Особенно зимой, когда бежать во двор не очень хотелось. Главное было заснуть. А там бывало, и до утра не просыпался. Он и сейчас попытался уснуть. Полежал, ерзая на животе какое-то время, но нужда не отпускала. Колька открыл глаза и попытался сесть. Раскладушка противно скрипнула, и он замер, боясь разбудить спящих на кровати сестер. Наконец, глаза немного привыкли к темноте, и он как можно тише поднялся и направился к двери.

Выскользнув в коридор, прислушался. Где-то в конце его были слышны мужские голоса. Туалетная комната находилась там же, и он, аккуратно ступая, направился к ней. Поравнявшись со столовой, понял, что голоса доносятся оттуда. Дверь была неплотно закрыта и сквозь щель пробивалась узкая полоска света. Миновав ее, Колька у туалетной двери долго искал выключатель. Наконец, включил свет и юркнул внутрь помещения, прикрыв за собой дверь.

Справившись с причиной своего пробуждения, мальчишка так же тихо вышел в коридор, погасил свет и направился обратно. Он уже миновал яркую полосу света, проникающую из столовой, когда услышал свое имя. Ему показалось, что его позвали по имени. Колька остановился и прислушался. Он не сразу сообразил, о чем говорит отец. В памяти отчего-то всплыл случай с красивым желтым бруском. Колька внимательно слушал, о чем говорят в столовой и не заметил, как придвинулся к двери настолько, что та чуть сдвинулась с места и предательски скрипнула. Голоса стихли. Колька испугался, что сейчас его заметят, и аккуратно семеня ногами по полу, чтобы не шуметь, проскользнул в свою комнату.