Казаки с сомнением переглянулись.

– А когда она тебя навещала?

– Вчера.

Казаки задумались.

– Вышивка на кофте татарская. Вряд ли это принадлежало панночке. Ладно, старик. Держи. – Казак отдал кофту кузнецу, и отряд отправился дальше.

– А теперь – небольшое путешествие по реке! – весело возвестил Карл, когда они со Стефаном привели Лилю на берег.

– А ваши лошади? Вы их оставляете здесь? – невольно спросила девушка, озираясь.

– Это не наши лошади! – хохотнул Карл. – Ничего с ними не случится. Погуляют и вернутся к хозяевам.

– Вот и наша лодочка! – констатировал Стефан, когда все трое подошли к реке. – Садись, принцесса!

Лиля помедлила, и её мягко втолкнули в лодку. Стефан сел к носу, Карл – к корме. Карл снова завязал глаза пленнице:

– Это в твоих интересах, принцесса! Будешь вести себя разумно! Река глупостей не любит!

Лиля была совершенно подавлена: похитители как будто угадывали все её планы по освобождению. Рассудок говорил, что они просто обладают немалым опытом в деле похищения и работорговли, но от этого не было легче. И теперь девушка сидела в их лодке, закованная в кандалы по ногам и с завязанными глазами, а похитители неторопливо гребли вёслами. Лиля наловчилась смутно видеть окружающий мир сквозь ткань повязки, но от этого было мало проку.

– Вон там! – вдруг показал Стефан и махнул веслом. Лиля ничего не разобрала, но услышала удовлетворённое восклицание Карла. Затем Стефан сказал:

– Всё, принцесса, приехали!

– Где-то здесь мой жених? – машинально спросила пленница. Похитители рассмеялись.

– Я неправильно выразился! – пояснил Стефан. – Мы всего лишь преодолели часть пути! Смотри!

С глаз девушки сняли повязку, и Лиля огляделась. Вокруг была река, но впереди стоял корабль – галера, над которой развевались паруса. Рядом с кораблём суетились лодки – вроде той, в которой совершила вынужденное путешествие княжна, но побольше. В лодках сидели девушки – связанные, скованные цепями, избитые, – а над ними возвышались мужчины, в которых нетрудно было угадать коллег Стефана и Карла.

– Удивительное дело! – рассказывал Грицко другим казакам, а заодно детям, которые утром подняли тревогу. – Панночку мы не нашли, но в окрестных деревнях многие жалуются на пропажу девок!

– Что значит – жалуются? Обращаются к вам? – спросил другой казак.

– Сами – нет. Но когда мы спрашиваем, не случилось ли что в деревне, сразу вспоминают: Глашку не видели со вчера, Лушка куда-то пропала, Зинка…

– А в Затопье кто-то украл двух коней! – добавил напарник Грицко.

Все переглянулись.

– Допустим, девок похитили. Но кто? Те же двое, которые украли панночку? Навряд ли они справятся с оравой девчат. А если есть ещё похитители, то как они орудуют у нас под носом?

– Так же, как те Карл и Стефан, которых из жалости приютил пан Муралевский, – предположил хорунжий. – Ходят, якобы ищут работу, высматривают, где девки неосторожны, и – хвать! Умыкают!

– Почему в один и тот же день?

Взрослые задумались. Маня осторожно подала голос:

– А если сегодня приходит какой-то корабль, который должен забрать всех девушек…

– Помолчи… – начал было Грицко, но тут же осёкся.

– Устами младенца глаголет истина, – пробормотал хорунжий. – Эти мерзавцы увозят девчат морем. А мы ищем на суше, потому и не находим никого, ничего.

– Ну, мы нашли что-то, – задумчиво добавил один из казаков. – Оказывается, в той стороне – он указал пальцем – есть какая-то кузница. А я и не знал. Там татарин работает. Говорит, давно никого не было, только дочь его навещала, вышитую кофту потеряла.

– Вышитую кофту? – неуверенно повторила Маня. – У панночки Лили была вышитая кофта, татарка крещёная подарила – ещё в Варшаве.