Всколыхнувшееся чувство вины уснуло, как только он вспомнил, с каким равнодушием к подготовке и к самой свадьбе относилась Алина. Конечно, эта свадьба для неё вынужденная, он – не Лёха. А в ней самой не было вообще никакой женской заинтересованности в тех же нарядах, оформлении. Она всё скинула на стилистов, свадебное и кейтеринговое агентства. Самой же ей было всё равно. Она готовила какой-то договор по передаче компании ей полностью, слышал, что собиралась через день после торжества уехать с ведущими специалистами на какую-то закрытую выставку по электронике…

Он мягко улыбнулся:

– Вы же в этом профессионал, а я так – любитель. И я, и Алина Сергеевна, мы полностью доверяем вашему вкусу и чувству прекрасного.

И сбежал.

Представитель поселкового совета, который и организовал мастер-класс для детей, очень впечатлился и загорелся идеями Кирилла. Вместо одного мастер-класса на мероприятии, они договорились о вечерней мастерской для взрослых и о благотворительном мастер-классе для слабослышащих детей, проживающих в интернате. Воодушевлённый, Кирилл больше часа в “Художнике” выбирал материалы, весь вечер рисовал трафареты и заготовки. И не выспался, конечно. Потому что выезжать пришлось рано – до посёлка было три часа езды.

С самого утра Алину раздражало всё.

Она опять не спала ночью. Всё, как обычно в последние недели. Но, подумав о том, что выезжать рано и надо всё-таки отдохнуть – и ей, и сопровождению, – осталась дома. Пыталась работать – поняла, что не все материалы скопировала себе, не хватало важных таблиц. Оставила на завтра, написав Людмиле, чтобы всё скинула на ноут, который Алина брала в поездки.

И что делать? Алина редко вот так оставалась наедине с собой. Работа, “Виэла”, сейчас ещё тренировки на автодроме и в зале, выходы на мероприятия, подготовка к свадьбе, подготовка договора передачи… Она не специально загружала себя какими-то встречами, делами. Так получалось. Но ночи, когда она оставалась одна в квартире, где полгода они были счастливы с Алёшей, превращались в пытку. Помогали только ночные катания.

Алина походила по квартире. Решение переехать в другой дом было принято. И квартира куплена. И ремонт закончен. После свадьбы они с Кириллом будут жить там. Но это – после свадьбы, в другой жизни. А сейчас она даже вещи не собирала. Ей казалось, что как только она начнёт собираться, это окончательно отсечёт её от прошлого. Может, так оно и надо – по большому счёту. Однако решительный шаг она не делала. Перебирать вещи, одежду свою и Алёши, какие-то мелочи – это слишком больно и страшно. О нём напоминало всё. Каждый шаг по квартире, каждый взгляд по сторонам.

Время, нужно время… Но что сейчас-то делать? Она мучительно искала себе занятие, чтобы отвлечься от мыслей и воспоминаний. Бродила по квартире, как запертый в клетку зверь. Внезапно обратила внимание на модель старого парусника, стоявшую в гостиной на полке. Это было увлечение деда: пока он мог, собирал и клеил модели. Говорил, что это освобождает голову, приводит в чувство, помогает успокоиться. В детстве Алина часто сидела около него, когда он мастерил что-то, исподволь училась и запоминала.

Последние полтора года жизни дед болел. Понимал, что ему осталось немного. Приводил максимально в порядок дела в компании. А когда становилось совсем плохо, собирал модели. Начиная новую, он говорил: “Если не успею, собери ты…” Две закончил, а третью только начал – и умер. Коробку с деталями Алина забрала себе. Сейчас её и держала в руках. Корабль-призрак, Летучий Голландец… Для неё в этой легенде всегда было сложно понять: как капитан, отвечающий не только за себя, но и за корабль, за экипаж, мог неосторожным словом обречь всех на мучения? Легенда об ответственности за других – так считала Алина.