– Не уверен, что нам с тобой стоит обсуждать эту тему.

– Бастиан, моя бабушка умирает, – тихо призналась она, и в этом шепоте я расслышал боль и такую искреннюю любовь, которую самому испытывать не доводилось. Она провела ногтем по столу, затем по браслетам из бисера на запястьях. – Она оставляет мне все. Включая долги и обязательства по заключенным союзам. Так что учитывая, что скоро тебе платить буду я, именно нам стоит говорить обо всем этом.

Я посмотрел на Данте, он ущипнул себя за переносицу, а затем провел рукой по коротким вьющимся волосам.

– Знаете, а она умнее, чем я полагала, – появляясь в дверях, произнесла Марибель. Женщина переоделась в черное платье с замысловатой плиссировкой.

Мы с Данте сразу же внимательно посмотрели на нее. Без сомнения, она была не совсем здорова, но я не мог понять, какие именно у нее проблемы, как, уверен, и Данте.

– Когда я сказала, что больна, я имела в виду смертельно. Моими делами займется Мо, нравится ей это или нет.

– И мне это не нравится. – Вздохнув, Морина нахмурилась и провела рукой по длинным волнистым волосам. – Я не просила втягивать меня в этот нелепый…

– Никто не просит дать ему ту жизнь, которой он живет, Мо, – отрезала бабушка. – И я не просила. Ты получаешь ее в наследство и просто двигаешься дальше.

– Я не привыкла… – она махнула в нашу с Данте сторону, – иметь дело с бизнесменами. Все, что я хочу, просто работать в своем фургончике и…

Она посмотрела на бабушку. Глаза Марибель заблестели, и она потерла грудь. Другой рукой она так крепко держалась за спинку одного из деревянных стульев, что костяшки побелели.

– Всего лишь пара новых дел, Мо.

– Бабушка, прости, пожалуйста. Я справлюсь. – Морина подошла к ней и обняла ее за плечи. Они склонили головы к друг другу и на мгновение замерли.

Я с рождения участвовал в этом бизнесе. Не знал той любви, которую они разделяли. И все же понимал, почему Морина сопротивляется. Я тоже никогда не хотел получить в наследство тот бизнес, который мне достался.

В конце концов, я согласился. Смирился с тем, что живу жизнью, где господствует грех и жадность. Я решил, что изменю то, с чем мириться не готов, и научусь жить с тем, что изменить не в силах.

Когда я прочистил горло, Морина подняла на меня взгляд.

– Это все из-за тебя.

Скрестив руки на груди, я пристально посмотрел на нее.

– Неуважение и обвинения – не лучший способ наладить отношения.

– Ты здесь не для того, чтобы налаживать отношения. – Морина коснулась бабушкиного плеча и окинула нас обоих взглядом. – Ты не горишь желанием заводить дружбу, а хочешь заключить сделку.

Я вздохнул. Она не ошиблась. Однако большинство деловых партнеров моего отца благосклонно отнеслись к нашему партнерству, и мне не пришлось заставлять их. Я продумывал стратегию работы с семьями, поэтому заключил множество союзов там, где отцу это не удавалось.

Я относился к ним так, будто они были частью нас, хотя дело обстояло иначе.

– У меня сложилось впечатление, что вы оба хотели бы продолжить сотрудничество с семьей Арманелли.

– А у нас есть выбор? – подняв бровь, спросила Морина.

Бабушка хихикнула и погладила ее по щеке.

– Кажется, когда меня не станет, у тебя все по-прежнему будет хорошо. В тебе горит настоящий огонь, даже если ты часто отвлекаешься на воду и ветер.

Я не понимал, на что она намекает. Да меня это и не волновало. От Морины требовалось лишь присутствовать на деловых переговорах, и все. На все остальные ее занятия мне было плевать.

– Марибель, просто удостоверьтесь, что выполните свою часть сделки. Я не знаю, что происходит с тем фургоном.