Я попытался прикинуть, сколько народу собралось сегодня в долине.

Только на «Байкале» туристов и спортсменов прилетело около семнадцати тысяч, еще – корпус стюардов и часть команды, тысячи четыре, и все они были сегодня здесь. Плюс постоянные жители Новозана, – ученые, чиновники, обслуживающий персонал… И народ с Рузонской базы…Кое-кто прилетел из Новокозза и Новомейзара… Киззов в Зане – тысяч двадцать-двадцать пять, да еще гости из близлежащих поселений… Итого наберется тысяч пятьдесят, не меньше, и всех необходимо срочно завести в город.

Входов в Зан было, как я помнил, двадцать шесть. Но строителей Зана заботило сохранение в пещерах тепла при зимних морозах, доходивших до сорока, а то и до пятидесяти градусов по Цельсию, а вовсе не пропускная способность входов…

Я дождался возвращения глайдеров на стадион. Две машины я сразу отправил в тоннель в помощь группе лейтенанта Моро, за теми людьми, которые застряли там в вагонах монорельсовой дороги. На шести флаерах отобранные ранее группы туристов и местных жителей повезли в Зан факелы, а остальные машины я отправил на север долины собирать зрителей, оказавшихся дальше всего от Зана.

Так. Кажется, на этом этапе я сделал все, что мог. Я постоял минуту, подумал. Да, здесь мне нечего было больше делать. Я включил комм:

– Говорит каперанг Комаров. Я направляюсь к Зану.

Я поднялся в воздух и полетел на юго-запад.

Где-то на полпути к Зану, прямо в центре долины, я увидел пять медленно идущих на лыжах фигур, одну – повыше, и четыре – совсем маленькие. Я свернул к ним и приземлился.

Это была киззская женщина с четырьмя детьми, один меньше другого. В свете фонаря я разглядел, что на груди у киззски висит еще меховая сумка с совсем маленьким киззенышем.

– Почему вы не полетели на флаере? – спросил я ее.

– Киззы – лызи, зенщины земли – нету лыз.

– А где отец детей?

Киззска махнула рукой на север:

– Смотреть гонку…

– Так, – сказал я одному из детей, постарше, – забирайся ко мне на спину и обхвати меня за шею.

Я присел на корточки, и малыш послушно на меня забрался. Я примотал его к своей спине тросом, вытащенным из поясного кармана скафандра, затем протянул руку к женщине:

– Дайте мне вашего малыша.

Мать молча сняла с груди меховую сумку, и я повесил ее себе на грудь.

– Как вас зовут?

– Иззир Локаза.

– Иззир, всех я взять с собой не смогу, старший останется с вами. С ним вы будете двигаться гораздо быстрее. Надеюсь, вам еще помогут. За остальных детей не беспокойтесь, доставлю их в Зан в целости и сохранности.

С этими словами я взял на руки еще двух малышей и поднялся в воздух.

Через несколько секунд полета я оглянулся и увидел, что женщина с ребенком продолжили свой путь и идут теперь быстрее. Но недостаточно быстро.

Я развернулся и полетел назад. Приземлившись рядом с женщиной, я сказал:

– Так дело не пойдет.

Я поставил на снег малышей, присел, размотал трос и сказал киззенку, сидевшему у меня на спине:

– Малыш, слезай с меня.

Он понял и послушно слез.

Мать видимо, решила, что я решил оставить детей с ней, но ничего не говорила.

Я вытянул из скафандра трос еще на пару метров и обратился к самому старшему ребенку:

– Давай, залезай ко мне на спину ты.

Он залез, и я примотал его частью троса. Выпрямившись, я взял следующего ребенка и, сдвинув немного вбок сумку с самым маленьким киззенышем, прижал его лицом к груди:

– Иззир, обмотайте нас тросом. Так… Конец троса дайте сюда… Все.

Я подхватил на руки оставшихся двух киззят:

– Иззир, торопитесь… Времени у вас мало.

Женщина подняла на меня глаза, полные слез, и прошептала:

– Спазибо, землянин. Иззир одна бегает быстро…